Трон перьев и костей

Рубезаль кивнул. Гиганта овеял легкий ветерок, его веки затрепетали, а затем он протянул руку и раскрыл ладонь.

На ней, огромной, лежало крошечное семечко черники.

Стоны обезумевших фейри, доносящиеся отовсюду, меня подстегнули, и я, взяв семечко, поместила его в землю.

– Так, хорошо.

Фрукт может решить все проблемы. Накрыв семечко ладонями, я принялась вливать в него магию индиго. Не желая отвлекаться, я зачерпнула сил из факела, установленного между парой загонов, из маленького зеленого усика мха неподалеку. На лбу выступили бисеринки пота, я вталкивала в семечко все больше и больше энергии.

Оно лопнуло, вверх потянулось растение.

Да!

Я закрыла глаза, сосредоточившись на том, чтобы вложить в растение как можно больше магии. Я представляла маленькое деревце, усыпанное ярко-розовыми цветами, которое принесло те плоды. Лишь когда по лицу заструился пот, я взглянула на свое творение.

– Это и есть тот самый фрукт? – спросил Рубезаль. – Выглядит как…

– Черничный куст, – безжизненно закончила я.

Лан потянул носом.

– Определенно не тот фрукт. Сиротка, ты сделала что-то иначе?

Я пошевелила мозгами.

– Нет. Все так же. Разве что за нами дикие не гонятся.

Разумеется, воссоздать фрукт может быть непросто. Надежда – та еще стерва, определенно. Я с трудом сглотнула. Все эти фейри… Все эти страдающие фейри. Я не хотела заставлять их ждать в таком состоянии больше ни секунды.

– Нам еще предстоит выяснить, что же происходит с твоей магией и с Андерхилл, – задумчиво протянул Руби. – Но, возможно, это различие важно. Ты сумела создать фрукт, находясь в опасности. Твоя магия реагирует на эмоции. Глядя на здешних фейри, ты явно чувствуешь ту же горесть, что и я. Полагаю, нужно испытать твою магию непосредственно на них. Может, надежда ложная, но пока не попробуем, не узнаем.

Я облизнула губы.

– Опыт у меня… не самый успешный. Они ведь живые, Руби. А если что-то пойдет не так?

Взгляд Рубезаля многозначительно опустился на женщину, которая по-прежнему сжимала железные прутья, наблюдая, как горят ее собственные руки.

– Пусть я никогда прежде не видел такого недуга, страждущие слабеют. Если мы ничего не предпримем, они не пробудут в нашем мире долго.

Другими словами, они все равно что мертвецы. Я глубоко вздохнула.

– Ладно. Что мне сделать? Я не целитель.

Такое уже совсем не похоже на выращивание дерева из семечка.

Руби поманил меня пальцем за собой. Мы подошли к женщине в первой камере. Как только мы приблизились на метр, она бросилась на прутья, оскалилась, и у меня чуть не скрутило желудок, когда на устилающее землю сено упал зуб. Почерневший, выщербленный по краям. Гнилой.

– До сих пор твоя магия была инстинктивной, – напомнил Руби.

Лан встал у меня за спиной и пробормотал:

– Ты уверена, что это хорошая идея?

– Не-а, ни на грамм. Есть другие предложения?

Лан мельком бросил взгляд на Рубезаля, но больше ничего не сказал.

Сосредоточившись на женщине, я зачерпнула бурого цвета энергию из почвы, скормила ее своей магии, а потом позволила струйкам индиго протянуться к рычащей фейри.

Моя магия коснулась ее кожи, и глаза женщины налились кровью. Из нее с такой силой вырвались черные щупальца, что я упала на колени. Моя магия машинально вспыхнула в ответ на угрозу, высасывая энергию из всего вокруг, чтобы отразить удар.

Крики женщины зазвенели у меня в ушах, я снова на ней сосредоточилась, тяжело дыша, и черные щупальца замерцали, слабея. Всего за мгновение до того, как фейри отшатнулась от прутьев и рухнула, среди зыбкой черноты мелькнула капля яркой зелени.

Я, пошатываясь, двинулась вперед – посмотреть, дышит ли женщина, почти забыв, что решетка сделана из железа.

– Что это было?! – рявкнул Лан, разворачиваясь к Руби.

Хвала Лугу, фейри дышала. И…

– Ее кожа, – удивленно произнес Рубезаль. – Снова нормального цвета.

И правда. Серость ушла.

– И магия тоже в конце изменилась, ты видел? Сквозь черное проступила яркая зелень.

Гигант согласно склонил голову.

Судя по вспышке магии, женщина когда-то была Благой. Я рассмотрела сено в ее камере – оно сгнило. Отозвавшись на мою магию, росток плюща на стене буйно разросся и теперь покрывал бо́льшую часть здания. Магия этой женщины должна была проделать то же самое, но вместо этого она испортила сено.

– Почему ее магия потребовала Неблагой платы? – спросила я.

Руби и Лан проследили за моим взглядом.

Гигант задумчиво хмыкнул.

– Раньше ее магия была черной.

Я посмотрела на гиганта.

– Что бы ни вызывало безумие, оно Неблагое.

Он слегка вскинул брови.

– Похоже на то.

– Но Андерхилл одновременно Благая и Неблагая, – возразил Лан.

– Ее сила – да, – ответил Руби. – Однако она себя запечатала – или это сделал кто-то другой.

Я нахмурилась.

– Но как вообще такое возможно, чтобы изменилась сама сущность фейри?

– Всегда должно быть равновесие, – пробормотал гигант. – В остальном я знаю не больше тебя. Однако мы все-таки выяснили кое-что новое.

– Что Каллик придется загнать себя до полусмерти, чтобы помочь каждому безумному фейри вернуться с края бездны? – Голос Лана сочился сарказмом.

Возможно, но…

– Уже хоть что-то. – Я потерла руки о бедра, ладони покалывало.