Трон Знания. Книга 2

Вельма целую ночь пробродила по комнатам гостиницы, припадая ко всем зеркалам. Что в ней не так? Одних женщин мужчины провожают восхищёнными взглядами, на других смотрят в упор, как голодные собаки на кусок мяса.

Вельма изменила причёску и обновила гардероб. Образ скромницы не помог: на пороге магазина она столкнулась с красавцем-мужчиной, который тут же сделал ей непристойное предложение. Сердце пропустило удар, заныло внизу живота. И Вельма испугалась. Если она вновь пойдёт на поводу своих порочных желаний, остановиться уже не сможет. Малика вышвырнет её из гостиницы. Чужие дома и чужие постели, в конце концов, сменятся подворотнями и подвалами. Потом она окажется в сточной канаве, где своими руками затянет чулок на шее и навеки остановит сердце, разбитое осознанием собственной ненужности.

Вельма испугалась и разозлилась: она не кусок мяса!

В конце недели пожаловала Малика. Услышав просьбу помочь с гостиницей, Вельма воспрянула духом: вот он шанс измениться. Через пару дней приехал Мун. Старик терпеливо делился опытом: помогал с подбором прислуги, горничных, ключника, объяснял, показывал, советовал. Если бы кто-то сказал Вельме раньше, что за строгим, ворчливым и всегда недовольным смотрителем замка прячется душа-человек, она бы расхохоталась. А сейчас радовалась каждому его приезду и с жадностью ловила взгляды и улыбки. Появилась гордость за себя, в душе впервые в жизни воцарилось спокойствие. Но вдруг возник он, и в какой-то миг показалось, что с таким трудом возведённая стена благопристойности рухнет.

Дверь широко распахнулась. Солнце ворвалось в вестибюль и на секунду ослепило. В снопе света застыл человек, держа охапку цветов.

— Вельма?

Дверь оглушительно хлопнула и привела в чувства. Пытаясь унять дрожь в коленях, Вельма потупила взгляд.

— Не узнаёшь? — озадаченно спросил человек. — Это я, Лилан.

— Узнала.

— Я привёз цветы. — Лилан переступил с ноги на ногу. — Вот Йашуа плутовка. Я спрашивал о тебе… Ты не рада меня видеть?

Вельма позвала слугу и велела установить цветы в вазу.

— Это не всё, — сказал Лилан потухшим голосом. — Ещё в тележке. Сейчас принесу.

Взлетев по лестнице на верхний этаж, Вельма спряталась в дальней комнате. Спряталась не от него, от себя. Сердце колотилось, силясь перекричать внутренний голос.

Вельма вдавилась в угол и закрыла ладонями лицо. У него мягкие руки и сладкие губы. Прижаться к груди, вдохнуть запах страсти, почувствовать себя нужной, стать счастливой. Всю ночь слушать шёпот и верить… в ложь. А завтра он не придёт. Придёт другой. Будет другая плоть, другая страсть, а ложь останется. А послезавтра уже не будет целой ночи, только торопливый час или два. Потом их будет два за час. И ложь исчезнет. На неё не хватит времени. А тот, кто может сказать правду, не появится. Или появится и промелькнёт, потому что не умеет и не хочет лгать.

Из коридора донёсся голос:

— Вельма, ты где?

Она бы выпрыгнула из окна, если бы не верхний этаж, или залезла в камин, если бы не боялась застрять. Злость вновь вскинула голову. Неужели она настолько слаба, что не может совладать с собственной похотью? Тогда самое время собирать чемодан.

— Я здесь, — крикнула Вельма и принялась поправлять занавеси на окнах.

Лилан вошёл в комнату, потоптался за спиной:

— Даже не посмотришь на меня?

— Привёз цветы — спасибо, и до свидания!

— Я тебя чем-то обидел?

— Я занята. Не видишь?

— Вижу, — сказал Лилан и хлопнул дверью.

Открытие гостиницы прошло без помпезности: табличку «Ремонт» сменили на вывеску: «Добро пожаловать». Когда порог переступил первый посетитель, Вельму бросило в пот — вот она, проверка на пригодность. Гость, с виду мелкий чиновник, был очень любезным и на следующий день написал в книге Отзывов благодарность за радушный приём. И тут началось. Временами казалось, что в городе всего одна гостиница. Вельма поняла, что имел в виду Мун, когда говорил о трудностях работы. С губ не сползала улыбка, глаза следили за выражением лиц, слова текли как мёд. Самым сложным было научиться отказывать так, чтобы люди, которые приехали в Ларжетай надолго, огорчались, а не злились. Ведь к началу выставки два этажа гостиницы должны быть свободны.

Поздно вечером Вельма сидела у окна и пролистывала книгу гостей. Эти трое съедут утром, эта парочка к вечеру. Верхние этажи на несколько дней опустеют. Прислуга вымоет окна, почистит ковры, натрёт паркет, и можно будет немного отдохнуть.

— Ты занята?

Вельма вздрогнула: надо же, не услышала, как кто-то вошёл. Посмотрела на дверь, но у двери никого не было.

— Я здесь.

Она выглянула в окно. Под фонарём стоял Лилан — высокий, длинноногий, в белоснежной рубашке, с повязанным на шее ярко-красным платком — и прижимал к груди букет алых роз.

— Здравствуй, — сказала Вельма и с равнодушным видом уставилась в тетрадь.

— Я опять не вовремя?

— Зачем пришёл?

Повисло долгое молчание. Вельма перелистывала чистые страницы, радуясь, что разум заглушает голос сердца.

— Я могу войти? — спросил Лилан.

— Зачем?

— Тогда ты выйди.

— Зачем?

Лилан подошёл к цоколю здания и протянул букет:

— Это тебе. Боюсь, не докину.