Трон Знания. Книга 4

Малика запахнула на груди плащ:

– Ты хотел подсказать мне, в каком направлении идти.

Иштар кивнул:

– Скажу коротко. – Допив вино, отставил бокал. – Без традиций нет народа. Это непреложное условие единства Ракшады. И чтобы не разрушить единство...

– Я должна найти другие традиции.

– Нет. Доказать, что мы их исказили. Я прикажу подготовить тебе яхту. На острове Шабир собраны исторические реликты: таблички с надписями и рисунками, старые книги. Хранители острова знают много наречий и языков. Они помогут тебе разобраться. Подготовь убедительную речь, и я позволю тебе выступить на Хазираде. – Иштар встал и протянул руку. – А теперь пойдём спать.

Поднявшись, Малика виновато улыбнулась:

– Скоро рассвет, а я забыла на кухне чаруш.

– Так уж и быть, спасу твою глупую голову, – сказал Иштар и, приблизившись к арочному проёму, сорвал с петель занавесь.

Глава 41

***

Возле деревянных подмостков, возведённых посреди небольшой площади, было шумно и людно: театральная труппа давала представление. Женские роли исполнялись мужчинами. Маски в виде женских лиц, несуразные платья на мускулистых телах и наигранно писклявые голоса превращали серьёзную историческую пьесу в комедию. Зрители – исключительно представители сильного пола – ждали, когда кто-либо из «актрис» оголит крепкую ножку или повиляет тугим задом. Когда это происходило, над площадью звучали аплодисменты и подзадоривающий свист.

Сидя в паланкине в десяти шагах от наспех сколоченной сцены, Малика наблюдала за действом. Несколько лет назад она читала эту пьесу и восхищалась высоким слогом и глубоким смыслом, а сейчас ужасалась: неверный перевод на шайдир и кривляние актёров делали героинь шлюхами, героев дураками, а суть драматического произведения о героизме, любви и предательстве сводилась к банальной дворцовой интриге.

Очередная исковерканная реплика о коварстве женщин резанула по обнажённым нервам. Малика побарабанила пальцами по сетчатому окну и велела носильщикам продолжить путь к дворцу супруги хазира.

Паланкин плыл мимо зданий и каменных заборов, дышащих жаром. Нырял в тень арочных проёмов и вновь подставлял атласную крышу жгучему солнцу. Малика не обращала внимания на струйку пота, сбегающую по спине, не замечала приторного аромата благовоний. Смотрела на руки, сцепленные на коленях, и размышляла о встрече с Галисией. Она не собиралась признаваться дворянке в том, что вместе с Иштаром переступила запретную черту. И не нуждалась в её прощении. Малика хотела простить себя и намеревалась избавиться от чувства вины – для этого надо было увидеть счастливое личико Галисии и услышать звонкий смех. А внутренний голос вещал, что желание обрести душевный покой останется несбыточным.

Малика надеялась застать Галисию в самой красивой беседке на берегу пруда или в сени цветущих деревьев, однако служанка, дежурившая у калитки, провела её во дворец. Однообразные залы и скромная обстановка ввергли в уныние: дворянка мечтала о роскоши, а получила собственный Приют Теней. Миновав коридор, Малика ступила в будуар жены хазира – тесную гостиную с единственным украшением: изящной лепниной под высоким потолком.

Галисия лежала на кушетке и смотрела в витражное окно, покрытое примитивным рисунком. Обернувшись на звук шагов, дала знак старухе, ютившейся на стуле в уголке комнаты. Свесив ноги с кушетки, подождала, когда за старухой закроется дверь, и сняла чаруш:

– Видела?

– Что? – спросила Малика, вглядываясь в осунувшееся личико.

– Ко мне приставили тюремщицу. В горячей воде не купаться, ничего не поднимать, в жару по парку не ходить.

Усевшись рядом с Галисией, Малика стянула с головы накидку:

– Иштар о тебе заботится.

– Иштар?

– Конечно, Иштар. Если бы ему было всё равно…

– Он меня изнасиловал.

Малика выдавила:

– Что?

Глаза Галисии потемнели, черты лица исказились.

– Когда я вошла в спальню, он сорвал с меня одежду и толкнул на пол. Заставил встать на четвереньки и ползти к кровати. Потом заставил ползти по приступкам. Я оказалась на перине, хотела повернуться к нему… Он обмотал мою шею концами чаруш, взялся за ошейник… я была не готова... Мне было больно. Я просила его остановиться, а он всё продолжал и продолжал.

Сильная дрожь прокатила по телу Галисии.

Малика сжала её руку:

– Успокойся.

Она отказывалась верить, хотя помнила рассказ Хатмы об интимных предпочтениях Иштара. Он и сам не раз говорил, что любит брать женщину, как кобылу. Однако в истории бывшей кубары не было и намёка на его жестокость; томный вид Хатмы и возбуждённый голосок свидетельствовали о том, что Иштар был пылким и неутомимым любовником.

Выдернув руку, Галисия вскочила и заметалась по комнате:

– Я кричала, а он вдавливал меня лицом в подушку. Я задыхалась… я думала, что умру, а он не останавливался. Он мучил меня снова и снова. Мне казалось, что я в аду, а он дьявол. Это был настоящий ад, Малика!

– Он тебя бил?

– Нет. Был секс. Животный секс. Он животное! Он не сказал ни слова. За всю ночь ни слова. Я молила о пощаде, а он молчал. Попроси его больше так не делать.

– И что я должна ему сказать?