Трон Знания. Книга 4

– Хотела, чтобы я щёлкнул пальцами, и женщины запорхали как бабочки? – Вскинув руку, Иштар указал на ряд изваяний. – Сколько прошло времени, и сколько было принято законов, прежде чем женщины оделись в чёрное и легли на землю? Сколько должно пройти времени, и сколько мне надо отменить законов, чтобы они поднялись?

– Иштар, прости меня.

– Если завтра я скажу: «К чёрту вековые традиции, к чёрту правила», меня казнят, как Шедара, на стене Позора. – Он в два шага приблизился к Малике и притянул к себе, схватив за локоть. – Придумай мне море. Молчишь?

– Прости.

– Стоит провести с тобой время, и я снова заражаюсь безумием.

– Считаешь меня безумной?

– Идём к матери-хранительнице.

– Уже поздно. Она спит, – проговорила Малика, желая подготовить старуху к долгожданной встрече с сыном. К встрече, которая ничего хорошего не сулила.

– Её предупредили, – сказал Иштар и, выпустив руку Малики, пошагал из зала.

Пройдя по служебным переходам, они разулись у входа в Приют Теней. Помыли ноги в чашах и ступили в лабиринт коридоров. Служанка, дежурившая возле двери, исполнила перед Иштаром унизительный ритуал, довела их до комнаты матери-хранительницы и постучала.

Фейхель выбралась из кресла, уронив с подлокотника клетчатый плед. Распласталась на полу, раскинув руки. Выдержав несколько секунда, встала на колени.

Иштар окинул комнату взглядом. Усевшись на стул, уставился на мать. Текли минуты, а он не произносил ни слова. Не смея сесть, Малика вытерла взмокшие руки о платье. С усилием переступила с ноги на ногу – они будто примёрзли к паркету. Передёрнула плечами – по спине сбежала струйка пота.

– Я совсем не помню тебя, – промолвил Иштар. – И день, когда родила Самааш, плохо помню. Ты была там? Да?

– Да, мой повелитель, – ответила Фейхель охрипшим голосом.

– А ты меня помнишь?

– Я никогда тебя не забывала. Ты был…

– Запрещаю, – оборвал Иштар.

Фейхель сжалась. На лице углубились морщины. Руки мелко затряслись.

– Я разрешил тебе видеться с Самааш и видеть внучку.

– Спасибо, мой повелитель.

– Разрешаю тебе увидеть Саизель. Я позволил ей погостить у моей супруги.

Глаза Фейхель влажно заблестели. Она торопливо вытерла лицо рукавом:

– Спасибо, мой повелитель.

– Но сюда я пришёл не для этого. – Поднявшись со стула, Иштар расстегнул плащ снизу и вытащил из чехла на поясе стилет. – Сделай нас с Эльямин кровными братом и сестрой.

Малика вытаращила глаза:

– Зачем?

– Это меня остановит, – промолвил Иштар и жестом приказал матери встать.

– Где? – спросила Малика, туго соображая.

– У твоей постели.

Она думала: всё закончилось. У Иштара теперь большой кубарат, и его мужская неудовлетворённость в прошлом. Их встречи проходили спокойно, голос и взгляды не выдавали его плотских желаний. Она ослепла, оглохла или потеряла дар чувствовать людей?

Фейхель с трудом встала на ноги, приблизилась к Иштару и протянула к нему руки, словно прося подаяния. Он сделал глубокие разрезы на основании её ладоней. Взял левую руку Малики и вспорол ей кожу под бронзовым знаком шабиры. Такой же разрез сделал у себя на правой руке.

Фейхель приложила ладони к окровавленным ладоням Малики и Иштара. Затем соединила их руки:

– Из одной крови, из одной плоти, из одного чрева.

Иштар сцепил пальцы с пальцами Малики в тугой замок и крепко сжал. Кровь смешалась, заструилась по запястьям, окрашивая рукава плаща и платья.

Малика не ощущала боли, только сильное жжение. Чувствовала тяжёлый взгляд Иштара, но не поднимала голову. Что он хотел увидеть сквозь чаруш? Огорчение или радость? Он увидит равнодушие. Малика была уже не здесь. Мысли, душа и сердце несли её к берегам Грасс-дэ-мора. И этот ритуал ничего для неё не значил. Одним шрамом больше, одним шрамом меньше. Плоть не душа – пострадает и забудет.

– Ты останешься? – спросил Иштар, продолжая сжимать руку Малики. – Или вернёшься во дворец Шабиров?

– Вернусь к себе, там все мои вещи. Завтра я уезжаю.

– Завтра день памяти. Ни один корабль не покинет порт.

– Хорошо, – кивнула Малика, глядя в пол. – Тогда послезавтра.

– Не хочешь посмотреть собачьи бои?

– Не переношу издевательств над животными.

– А спортивные состязания? Народ не поймёт, почему тебя нет.

– Хёск им объяснит.

Продолжая сжимать ладонь Малики, Иштар стянул свободной рукой с её головы чаруш и, наклонившись, заглянул ей в лицо:

– Уедешь через три дня. После состязаний. – И выпустив её пальцы, вышел из комнаты.

Фейхель скрылась в ванной. Вернувшись, протянула Малике полотенце:

– Эльямин…

– Помолчи, – сказала она и, усевшись на стул, зарылась лицом в белую махру. Ещё три дня. Огромных, нескончаемых три дня.

Глава 46

***

Адэр переступил порог храма. В лёгкие хлынул запах горячего воска, лилий и влажного меха.

Слуга закрыл чёрный зонт и, вытянув руку, склонился:

– Сюда, Ваше Величество.