Тропа до звезд

— Мэг, это так работает. У них…  у нас, у лоцманов, — улыбка стала слегка неловкой, — есть один секретик, о котором не распространяются. Своих мы чувствуем лучше, дальше и точнее. Что-то связанное с даром: активный радарный пункт засечь ведь проще, чем тихонько дрейфующий катер, верно? Я вот не знаю человека в доме, но помню, как его сигнатура мелькнула в тюрьме. И думаю, меня он тоже запомнил.

— Не просто запомнил, — серьезно сказал Саймон, — а записал. В маленькую черную книжечку. Это же Кирилл Мягков.

Они обогнули яблони и грядки с земляникой. На крыльце, уютно укрытом нижними ветвями ели, что росла из груды принесенных ледником валунов, прямо на ступеньках сидела серая, слегка неуклюжая фигура. Она приветственно помахала и поднялась, отряхивая брюки.

— Здравствуйте еще раз, Саймон. Теперь могу сказать, что рад вас видеть. И ваших спутников тоже. Пойдемте, я поставил чайник.

Кухонный стол пришлось разложить, иначе все бы не уместились. Подпирая старый, оцарапанный сбоку холодильник, Мягков повел вдоль батареи кружек и мисочек.

— Черный, зеленый, травы. Печенье — я взял на себя смелость принести овсяное. Варенье из черники, малиновое…

Магда двинула подбородком и выразительно потерла живот.

— Спасибо, мы ваших сенсоров уже наглотались. Хотя пахнет…  — она втянула клубы пара и слегка отмякла. — Давайте с травами.

Чайнички и прочая посуда смешались, мягко загремели, как способен старинный фаянс. Надкусывая печенюшку, Саймон с чувством произнес:

— Только вы так умеете, Кирилл. Отец бы приволок ящик виски и полуторачасовую речь о Семейных ценностях.

— Кстати, — заметил Мягков. — Безотносительно результатов беседы: мне что-либо передать Соломону?

Печенье стало поперек горла. Схватившись за кружку, Саймон едва не обжег пальцы, а позже — губы и язык. Назар с независимым видом смотрел в окно. Магда замерла с поднятой рукой, вовремя вспомнив, что лупить поперхнувшегося по спине нельзя.

— Не надо, — смог наконец выдавить лоцман. — Думаю, не стоит, — он откашлялся крепче, хрип в голосе почти исчез. — Отец, он…

Выждав немного, Кирилл кивнул.

— Кажется, я понимаю. Глава Семьи Фишер, при всем уважении, человек непосредственный. Как лидер, он харизматичен и вызывает желание следовать за собой. Как хранитель тайны…  — улыбка скользнула, словно случайный сквозняк, — А вы до сих пор считаетесь пропавшим без вести. Так что я готов умолчать о нашем с вами разговоре, если таковы будут распоряжения.

— К разговору, да, — Саймон все же справился и с чаем, и с выпечкой. — Я постараюсь вкратце, чтобы не отнимать много времени. Так вышло, что работая на Четвертый комитет, я стал свидетелем предательства его замглавы, Анжело Оосавы.

— Предательства? — сонные, вязкие веки Мягкова дрогнули и приподнялись. — Чего или кого?

— Меня, — слово упало на стол, словно рыцарская перчатка. — Моего разведывательного отряда. И, вероятно, Профсоюза.

— Так, — подождав пару секунд, Кирилл шевельнул пальцами, очевидно, стенографируя беседу. — Я слушаю очень внимательно.

— Скорее всего, вы в курсе, что нас отправили на Ильмаринен, — Кирилл чуть наклонил голову, давая понять, что разведка Семей не спит. — Какие новости поступали после этого?

— Произошли столкновения сил ООН и террористов, — у Мягкова имелся фирменный «докладной» голос. — В официальных каналах, естественно, тишина. Тогда же оказался утерян контакт и с вами. Соломон знает, но держится неплохо; виду не подает. Вашей матери мы не сообщили…

— Psia krew! — не выдержала Магда и взмахнула кружкой. Она даже подпрыгнула на стуле, по счастью, ничего не задев и не разлив. — Это же мать! Мама! Саймон, ты даже не спросил!.. А вы, вы…

Когда емкость наконец опустилась на стол, не иначе как чудом удержав содержимое, Саймон очень тихо произнес:

— Я ведь говорил тебе про «фермы». У нас с матерью никогда не было ничего, похожего на близость. Порой мне даже мнилось, что младших братьев и сестер она любит больше. Нормальная ситуация для старшего ребенка в семье. Более чем естественная — в Семье лоцманов.

Он допил, прочистил горло и уставился туда же, куда и Назар: на куст рябины, по которому прыгали два свиристеля, ошибшиеся с видами на урожай. Голос стал буквально чуть-чуть громче.

— А отец всегда гордился наследником, всегда занимался мной. Бегая от его досужей опеки, от наущений и морализаторства, от попыток втащить на помост и подставить под объективы, я ощущал: ему не все равно. Пусть и небескорыстно.

Он откашлялся еще, бросил взгляд на Мягкова.

— Какой срок? Я слегка запутался в датах последнее время…

— Тридцать восьмая неделя, — не задумываясь, выдал тот. — Ждем со дня на день.

— Ну вот и не сообщайте, — резюмировал Саймон. — Не время и не…

Он махнул рукой. Магда открыла было рот, медленно закрыла. Скулы ее подозрительно задрожали.

— Прости. Прости, я не знала…

— Ты не обязана, — со всей возможной мягкостью сказал Саймон. Потом тон его обрел деловитость: — Ладно, давайте закончим. После упомянутых «столкновений» я близко познакомился с…  представителями Новых Автономий.