Тропа до звезд

Саймон хотел было что-то сказать — возразить, согласиться, задать вопрос. Но в этот момент из темных, пышущих дивными ароматами глубин снова донесся рокот:

— Так, поплескались — и будет. Анджей, тащи молодежь на камбуз. Я что, зря запасы размораживал?

— А вот это серьезно, — отметил Саймон. — Ты хочешь с ним ссориться? Я бы не рекомендовал.

Над палубой грохнуло хохотом. Выуженнные из пены морской и по очереди запихнутые в душ гости проследовали к столу. А что творилось потом, человеческий язык передать вряд ли способен — разве что непосредственно в мозг, через нервные окончания вкусовых сосочков. Можно только упомянуть, что, по словам самого Анджея Фишера, «господин шеф-повар Гэбрэ в этот вечер прыгнул выше головы, чудом не разбив ее о притолоку». То есть, имел место чистый кулинарный восторг.

— Слушай, твой дядя отличный, — после ужина Магда уселась на самом носу яхты, глядя вдаль, в сторону едва заметных огней архипелага. — Его что, действительно родня невзлюбила только за то, что с мужиками спит? Бред какой.

— Не родня, — поправил Саймон, устраиваясь рядом. — Отец. Его отец, мой дед. Впрочем, и родня тоже…  Это все Семейные заморочки. Теперь ты понимаешь, почему я вырос таким…

— Мудаком, — нежно проворковала девушка. Она придвинулась ближе и взяла лоцмана за руку. — Но ты же знаешь этих дурноватых баб. Социофоб? Отлично. Алкоголик? Прекрасно. Мудак? Заверните двух!

— Пф! — вместо саркастического смешка вышло какое-то жалкое фырканье. — Шутке лет двести! Не меньше.

Пытаясь контратаковать в словесной баталии, Саймон снова ощутил, как превращается в малиновую костянку: и по цвету, и по степени наличия интеллекта. Магда потянулась, не выпуская его ладонь, и парировала:

— А потому что ничего не меняется. Мужчина, женщина, «от ненависти до любви». Даже если ты сама всю жизнь всех строила и видишь каждого caralho насквозь…  Слушай, где Назар?

— Где-то на корме. Анджей выдал ему шезлонг и плед: укатали андроида гастрономические изыски.

— Не называй его так, — это прозвучало негромко. Без нот угрозы, обычная просьба. — Он действительно не любит.

— Я стараюсь, — покорно вымолвил лоцман. — Просто я и вправду мудак. И шутки у меня мудацкие.

— Ладно, — кивнула Магда, укладывая голову ему на плечо. — Но только шутки.

Она помолчала еще секунду. Потом голос перешел в шепот:

— А здесь каюты запираются?

Вот теперь мозг Саймона заискрил от лихорадочной работы мысли. Он повертел головой, поймал идею, прикинул переход и шагнул.

Оба рухнули на жалобно заскрипевший диван, застывший в разложенном виде не меньше пары веков. Сам мебельный раритет стоял в углу уютной, полутемной, смутно знакомой комнаты. За дверным проемом зашуршало, внутрь заглянул бдительный Кузьма. Убедившись, что это опять свои, он махнул хвостом и ушел мышковать в чулан. С кухни еще доносился запах заваренных днем трав.

Ойкнув, Магда едва не свалилась с лежбища, но умело перекатилась и стала в стойку.

— Шуточки у тебя, Ворчун! Ну-ка, иди сюда: посмотрим, у кого лопатки на маты лягут!

— Мэ-э-эг, — простонал Саймон, — я же поел! И ты, к слову, тоже.

Ухмылка девушки окончательно превратилась в хищный оскал. Она медленно облизнулась и потерла руки.

— А никто не обещал, что будет легко.

Расстегнутый комбинезон упал на пол. Саймон сглотнул и потянулся к застежкам на штанах…  Но сделать это самостоятельно ему так и не дали.

Глава 3

Во сне Саймон видел Назара. Тот стоял на вершине ржавого, поросшего редким кустарником холма и что-то втолковывал собравшимся вокруг людям. Слушатели, все как один бородатые мужчины в подозрительно знакомых длинных рубахах, всплескивали руками и явно порывались «лектора» от чего-то отговорить. Из-за спин появилась стремянка; андроид, продолжая вдохновенно вещать, забрался на первую ступеньку, вторую…  пятую…  двадцатую. Фигурка в мешковатой одежде поднималась все выше и выше, и лоцману уже приходилось задирать голову, и бородачи у подножья лестницы падали на колени, рвали на себе рубахи и посыпали головы пылью.

А потом Саймон, чувствуя, что шея дальше не гнется, начал заваливаться на спину…  И проснулся от грохота. Оказалось, Магда, одетая в одну футболку — в его футболку! — сражалась с холодильником. Тот, свято блюдя заветы многовековой давности, не поддавался. Зевая и потирая шею, Саймон зашел сбоку и повернул длинную, тяжелую рукоять.

— С добрым утром, — он развернулся к умывальнику и с удовольствием зашипел от холодной, практически ледяной воды, брызнувшей в ладони.

Сзади раздались сдержанные триумфальные вопли. Похоже, в шаблоне нанофабрики все-таки подразумевалась еда, и Магду не смущало ее возможное происхождение. Догадка оказалась верна: когда с гигиеной стало покончено, на огромном блюде посреди стола уже громоздился бутербродный холм. Вспомнив сон, Саймон передернул плечами и направился к газовой плите.

— Твой Мягков зеленый чай пьет? — мимоходом чмокнув лоцмана в щеку, девушка рылась в баночках на полке. Чайнички и кружки, естественно, уже стояли там, пустые и вымытые — дом ненавязчиво заботился о своих обитателях.