Тропа до звезд

«Консильери» замер. На мгновение, не дольше. Потом снова улыбнулся, отвесил уважительный поклон и произнес:

– Что же, если я вам понадоблюсь, вы всегда можете меня вызвать. А пока – разрешите идти?

– Да, конечно, – вложив весь свой запас светскости в улыбку, ответил Саймон. – Вы определенно мне понадобитесь. Но потом.

Он дождался, пока Мягков выйдет, и беззвучно расхохотался в сложенные у рта ладони. Потому что даже если ты отстраняешься от Игры, даже если отходишь от игрового поля, срываешь повязку участника и говоришь всем желающим слушать, что Игра – это не про тебя; даже если ты никогда не был в Игре с самого начала… Все равно.

Все равно в какой-то момент Игра протягивает свою длинную жадную руку и кидает тебя в гущу, в глубь, на черную клетку, на амбразуру. Потому что отказ от Игры – тоже Игра. Часть Игры. Игровая механика и система – что бы ты там себе ни воображал.

И если хочешь оставаться честным перед собой до конца, не отказывайся от Игры. Не становись пешкой, кинутой в отбой, камешком на пути волны. Не изображай сноба, который «выше этого всего». Научись играть профессионально. И вот тогда Игра станет тобой, а ты – ей.

Отсмеявшись, Саймон встал, чтобы пройтись вокруг стола и привыкнуть к новому ракурсу, и заметил папку, все еще лежащую с краю. «Кирилл забыл? Нет, он ничего не забывает. Оставил специально? Mierda[138], эти его интриги…»

Подойдя ближе, лоцман замер. Он узнал документ: одна из желтых пластиковых мультифор, добытых в сейфе лаборатории. В таких хранились «дела» на каждый из экспериментов. Если прижать полупрозрачный пластик к бумаге, можно было прочесть содержимое верхнего листа. Саймон будто невзначай придавил папку ладонью. Между растопыренными пальцами проступили буквы.

«Обр…ц №… …ень перспект… – высокая. Устойч… …омный фрагм… Безусл… …аренность класса…» – не то, не то. Что же он заметил, проходя мимо, что притянуло его внимание?

Саймон скользнул взглядом ниже и похолодел.

«Донор… биоптат: Сол…н …ишер. Личн… …тива».

Саймон постоял еще, глядя уже мимо, в пол, в темные глубины собственного разума, в детские воспоминания, в причины и следствия. Потом, не оборачиваясь, убрал руку с папки. Вдохнул, выдохнул.

И вышел из кабинета.