Тропа колдунов

Яркий алый взблеск над головой. То ли магическая плеть, то ли колдовской серп обрушился сверху. Ни выяснять, ни увернуться времени не было. Такехико просто принял удар на меч.

Гатана вздрогнула, словно подставленная под водопад, и едва не выпала из рук. Но Такехико удержал оружие. Сталь вспыхнула по лезвию багровым волнистым узором. Убийственная сила чужой магии разлетелась фейерверком огненных брызг.

Противник отшатнулся, почувствовав опасность. Настоящую опасность…

Ямабуси, вероятно, не ожидал, что меч Такехико — гордость и ценнейшая реликвия древнего клана — ковался не простыми мастерами. И что происходило это в те времена, когда люди еще знали суть тайных знаков. И что весь клинок от рукояти до острия покрывали забытые ныне магические символы, многократно увеличивавшие силу оружия. Даже если приходилось драться с колдунами. Особенно — если с ними.

Воодушевленный смятением противника, Такехико шагнул вперед. Поудобнее перехватил рукоять обеими ладонями. Размахнулся, вкладывая в привычный рубяще-режущий удар всю силу. Прекрасно зная, что против такого удара — хорошо отработанного и многократно опробованного в бою — не устоит ничто и никто. Заточенная полоска стали устремилась к маленькой черной шапочке на голове колдуна-калеки.

Ямабуси коротко взмахнул рукой. Словно отталкивая противника… Или, наоборот, обхватывая его за талию.

В воздухе мелькнул ярко-красный коготь, продолживший изгиб ладони.

Сталь и магия ударили одновременно. Клинок рассек свою жертву от темени до паха. Огненный коготь располовинил свою в поясе.

Неуловимо краткий миг, пока опадали части разрубленных одежд и доспехов, две застывшие фигуры стояли друг против друга, как будто созерцая деяния своих рук.

Словно опытный каллиграф окунул кисть в красную краску и провел по телу колдуна самым кончиком: линия получилась тонкой и ровной. Воина же словно охватили в талии широким поясом — черным и дымящимся.

В следующий миг две человеческие фигуры развалились на четыре части. Разрубленная плоть ямабуси взорвалась кровяным фонтаном. Из страшной раны самурая кровь сочилась едва-едва: на месте среза темнела толстая запекшаяся корка.

Примерно в этот момент Зигфрид фон Гебердорф с деревянным ларцом упал в воду.

Глава 7

— …ратников!

Окрик князя вырвал Тимофея из задумчивости и заставил отвести взор от бойницы.

Глаза Угрима блестели. По губам блуждала хищная усмешка.

— Княже?!

— Скликай ратников, говорю!

Зачем — об этом Тимофей спрашивать не стал, хотя нового штурма вроде пока не намечалось. Спросил только:

— Куда?

— В детинец. В подвалы. Брони — надеть, оружие — взять. Коней — не надо.

Какие подвалы? Какие кони?

— Ну и чего зенками хлопаешь? — хмыкнул Угрим. — Вылазка будет. Сам ведь о том просил. Пойдем Темной Тропой. Из Кощеева тронного зала. Запечатанные проходы в подземельях я уже открыл, а дорогу к залу ты знаешь. Так что собирай людей — поведешь.

Тимофей озадаченно посмотрел на князя:

— Ты же говорил, что не время нынче для вылазок.

— Так то «нынче» — оно ж когда было! — сверкнул глазами Угрим. — Когда говорил — было не время. А скоро будет самое времечко.

Князь-волхв кивнул на бойницу:

— Посмотри на латинян. Только внимательно. Ничего не замечаешь?

Тимофей долго и напряженно смотрел на императорскую рать, растянувшуюся вдоль Ищерки.

— Кажись, рыцари из задних рядов отошли в лагерь, — пожал плечами он. — Те, которые под императорским стягом стояли…

— Вот-вот, — кивнул князь, — личная дружина Феодорлиха. Лучшие из лучших. Рыцари отошли, а стяг остался. И к рыцарям этим, между прочим, уже присоединилась вся стража императорского шатра. Зачем, как мыслишь?

— Ну… может быть, они просто того… на отдых располагаются, — уже не столь уверенно проговорил Тимофей.

Теперь и ему все это показалось странным. Как-то уж очень скрытно и осторожно перемещались императорские рыцари: явно таились от татар на противоположном берегу. Да и со стен Острожца их передвижение в сгущающихся сумерках было едва-едва заметно. Не подскажи князь, Тимофей и внимания бы не обратил.

— На отдых, говоришь? — усмехнулся князь. — А почему тогда рыцари Феодорлиха лат и шеломов не снимают? Почему при оружии все в своем лагере? Почему держатся вместе? Коней почему оруженосцы не расседлывают? Почему сами с седел не слазят? И глянь-ка, Михель с Ариной тоже ведь там, с ними.

Тимофей до боли напряг глаза. Да, среди всадников затесались две пешие фигурки. Действительно: маг и ворожея.

— Что они задумали, княже?

— То же, что и мы, — ответил Угрим. — Вылазку. Во всяком случае, очень похоже на то.

— Как так вылазку? — совсем растерялся Тимофей. — Куда вылазку?

— А очень просто. Темной Тропой — в неприятельский стан. Видишь, Михель и Арина берут с собой лучших бойцов, и столько берут, сколько может быстро пройти по Тропе, — не больше и не меньше.

— И что?

— Думаю, они постараются утянуть шамана на свою Тропу и там схлестнутся с ним по-настоящему. А пока будут драться — им будет не до нас. Тут-то мы их и накроем. Сильного врага, измотанного битвой, одолеть легче.

Верно — легче. Много легче. Тимофей это хорошо знал.