Тропа небытия (СИ)

Второй вопрос касался непосредственно главы Братства. Припомнив, как сам Вожак пугал мастера Бренна и его спутников страшною местью за его убийство, колдун не мог не заметить, что путешествие в потусторонний мир, к духам и демонам, может оказаться весьма опасным. И как бы не получилось, что бывший граф не вернется оттуда. Но если так случится — в этом случае Братство тоже будет мстить?

Вопрос, что греха таить, оказался для урожденного фон Ульвенмарка неудобным. И в путешествие с Бренном и его соратниками отправиться хотелось — что-то влекло Вожака. Не то надежда добыть какие-нибудь сокровища или необычные вещи, не то просто любопытство, некогда заставившее увлечься лампой. Но и возможность собственной гибели он тоже не мог исключить. Потому что… ну кто знает, что может ждать даже оборотня за той чертой, откуда обычно никому живому (и смертному) нет возврата.

Потому, хорошенько поломав голову… и сочтя даже угрозу смерти недостаточным поводом, чтобы отказаться, Вожак собрал прямо в трапезной нескольких Первенцев и пару Старших, присутствовавших в цитадели. Да заявил перед ними, что отправляется с мастером Бренном в опасное путешествие, что опасность эту осознает, и что если с ним, главой Братства, что-то случится — виноват в этом будет сам Вожак и никто больше.

Даже поклялся луной и ночною тьмой в конце своего выступления. И опять-таки: мастеру Бренну и его спутникам оставалось только надеяться. Надеяться на то, что собственная клятва что-то значит для человека… нет, скорее, для существа, без жалости вырезавшего деревню.

С другой стороны, поклялся-то Вожак не абы чем, а явно вещами, священными для Братства. Так что некоторую толику веры все-таки заслужил.

А вот преемника (на случай, если все же не вернется) он почему-то не назначил. По-видимому, был несмотря ни на что уверен, что выживет. И действительно, почему бы не поверить в собственное бессмертие, когда прожил так долго.

Когда эти вопросы были утрясены, мастер Бренн произнес нужное заклинание — и прямо в воздухе возник светящийся проем. Шагнув туда, колдун, его спутники, а с ними Вожак, оказались в бывшем донжоне.

— Так вот как живет великий колдун, — проговорил предводитель Братства, осматриваясь.

Да, в дом мастера Бренна он когда-то подослал убийц. Но лично туда не заглядывал. А теперь вот взгляд Вожака, свежий и цепкий, подмечал то паутину в углах, то щербины на плитах пола, то плесень на камнях стен.

— Ведь, казалось бы, — Вожак словно размышлял вслух, — тебе доступно больше, чем любому владетелю… или даже самому королю. Можешь, кого хочешь… хоть самого монарха — и молнией убить… или смертельную болезнь наслав. И от самой страшной болезни вылечить. Так мог же, наверное, как сыр в масле кататься. Купаться в роскоши. А уж домину отгрохать — самому императору на зависть. Так нет же! Обитает великий колдун в каких-то руинах… почти. Иной курятник лучше выглядит.

Потом подумал немного и добавил — уже с явным желанием уязвить:

— Получается, даже я… ни колдун никакой, только один ритуал освоивший, преуспел больше.

— Много ли стоит успех в мире, который валится в пропасть? — немедля парировал Освальд.

Вожак только плечами пожал.

— Аль-Хазир, кстати, тоже не слишком роскошествовал… мягко говоря, — припомнил он затем как бы невзначай, — а я-то надеялся у него поживиться. Я это не в обиду кому-то говорю. Просто удивлен, что колдуны… такие вроде мудрые и могущественные. А так неумело своим могуществом распоряжаются.

— Неумело — разве что с точки зрения простых смертных, — здесь не смолчала уже Равенна, — которых действительно ничего не интересует, кроме как брюхо набить да держать в тепле собственный зад. Тогда как есть вещи поважнее жратвы и удобства.

— Конечно, — не полез за словом в карман Вожак, к которому вернулась прежняя самоуверенность, — есть и поважнее. Например, власть над другими смертными. Еще сила, которая не даст другим забрать у тебя власть… и много что еще, вплоть до удобства и жратвы. Ну и… ох, простите, забыл — еще ведь знания. Ради которых вы, колдуны, готовы хоть демону в пасть сунуться. И тому же демону продать душу.

Слова предводителя Братства Равенна едва ли могла бы назвать для себя приятными. И все же в глубине души вынуждена была признать: определенный резон тут имелся. Здравое зерно. В том смысле, что если Вожак и грешил против истины, то не сильно.

Другой вопрос, что правда жизни из уст главы Братства Ночи выходила… искаженной какой-то. Изуродованной. Как на полотне бездарного или безумного художника.

Что до мастера Бренна, то он вообще не стал утруждать себя диспутами и другими разговорами. Но, получив из рук Вожака перо феникса и лампу аль-Хазира, немедленно отправился в отдельную комнатку — предназначенную для колдовских ритуалов и опытов. Готовиться к переходу живьем в потусторонний мир.