Тропа ночи

– Хотела, чтобы он мне улыбнулся. – В голосе Пруденс звенело отчаяние. – Откуда у меня такие мечты? Ведь в улыбке нет никакого смысла. Но он шел по темным коридорам академии, и улыбка сияла ярче, чем свет из окна. Я даже не знала, что бывают такие улыбки. Не думала, что тот, кто идет Тропою ночи, может излучать столько света.

– А, – сказала торговка мечтами. – Значит, тебе нужно приворотное зелье для этого красавчика?

– Мне нужно выкинуть из головы все эти глупости, – огрызнулась Пруденс. – Я должна кое-кого выследить.

– Этого улыбчивого?

– Совсем наоборот, – ответила Пруденс. – Один из них – самый лучший на свете, а другой хуже всех. Тот, на кого я охочусь, мерзкий подонок, я высосу из него всю кровь до последней капли, а потом выплюну. Он поплатится за все, что сделал со мной и моими близкими. И я не желаю отвлекаться на пустяки! Я обязана спасти братика и сестричку.

Звякнул металл о стекло, зашевелились бутыли с зельями, завертелись пробки на них. Эмброуз шагнул вперед, вырываясь из настырных ленточек, и встал рядом с Пруденс.

Она сидела, подперев голову руками.

– Он забрал Иуду и Летицию. Не знаю, что он с ними вытворяет.

– Ага, – кивнула торговка мечтами. – Тогда тебе нужно…

Эмброуз кашлянул. Спина у Пруденс выпрямилась, как клинок, темные глаза метнули в него испуганно-презрительную молнию.

– Сорок шесть минут еще не прошло!

– С ним случился острый приступ скороспелых ожиданий. Ожиданий, что я стану легкой добычей. Так что я на острие меча выведал у него имя и место. Ну что, пойдем?

Продавщица желаний была явно недовольна тем, что сделка сорвалась. Эмброуз одарил ее чарующей улыбкой, сопроводил Пруденс из киоска и повел прочь от Марша д’Аллер.

– У твоего отца был школьный друг по имени Никола Фрошо, – сообщил Эмброуз. – Он живет в парижских катакомбах, там, где за грудами покойников можно скрыть все что угодно. Недавно он получил от Блэквуда крупную сумму денег. Возможно, отец Блэквуд до сих пор у него в гостях.

Пруденс вскинула голову, как охотница, уловившая наконец запах добычи. Размашистые шаги стали еще шире.

Эмброуз старался не отставать, держался рядом, так что их руки то и дело соприкасались. В такие моменты Пруденс бросала на него свирепый взгляд и отдергивала руку.

Эмброуз и Пруденс шли к катакомбам через парк Монсури, мимо увитых плющом домиков и пышно цветущих розовых кустов. Лепестки кружили в воздухе, как будто в этом извилистом мощеном переулке шел нескончаемый парад. От густого аромата кружилась голова.

На рынке Эмброуз сделал немало удивительных открытий.

Он считал, что Пруденс беспокоится только о своих сестрах, и восхищался тем, что она вообще сохранила способность любить после того, как Церковь ночи долго и старательно изничтожала в ней все чувства. И опять не сумел разглядеть ее душу.

В сердце Пруденс осталось место для парня.

Для парня из академии. Того, с кем она была близка. Для того, кто пожертвовал собой. Ответ очевиден.

Пруденс любила Ника Скрэтча. Мечтала о нем, всей душой ждала, что он ей улыбнется. А Ник отверг Пруденс. Выбрал Сабрину.

Неудивительно, что Пруденс не хотела даже брать Эмброуза под руку. Сначала ее отверг единственный парень, о котором она мечтала, потом предал родной отец. Даже удивительно, что она согласилась взять с собой в путешествие его, Эмброуза. Наверняка ее уже тошнит от мужчин.

– Пруденс, – сказал Эмброуз, когда она направились из царства роз в царство мертвых, – я понимаю, как ты боишься за Иуду и Летицию.

Пруденс недоверчиво посмотрела на него:

– Чувство страха мне неведомо. И я не собираюсь с ним знакомиться.

– Если бы речь шла о Сабрине, – возразил Эмброуз, – я бы с ума сходил от страха.

Губы Пруденс изогнулись.

– Не сомневаюсь. Вы, Спеллманы, любите предаваться всевозможным бессмысленным эмоциям.

– Таковы уж мы, – улыбнулся Эмброуз.

Пруденс отвернулась от него и обратила взор к сумрачному входу в катакомбы.

– Хочу только вот что сказать. Я не успокоюсь, пока ты не вернешь братика и сестричку, – пообещал Эмброуз. – Можешь мне не доверять. А можешь и поверить. Я тебя не брошу и не нарушу слова. Буду с тобой до конца.

Он помолчал и ступил вслед за ней во мрак.

– Идешь? – спросила Пруденс. – Мне без разницы, со мной ты или нет. Главное – не задерживай меня.

По винтовой лестнице они вместе спустились в оссуарий.

Над дверью было написано по-французски: «Остановись, путник. Ты вступаешь в царство мертвых».

Много веков назад городские кладбища переполнились мертвыми телами. Частые наводнения размывали могилы и разносили трупы по улицам. Тогда городские власти велели выкопать миллионы давно умерших парижан из их могил и высыпать кости в каменоломни, протянувшиеся под городом. Чародей Никола Фрошо воспользовался удобным случаем и выложил из костей таинственный мистический рисунок, а себе соорудил напитанный магией дом в самом сердце царства смерти.