Тропа обреченных

Оперативные работники уединились на короткий совет. Тарасов и Кромский высказались против того, чтобы Киричук рисковал собой.

— Давайте я пойду, у меня есть опыт, — предложил майор.

— Тут ваш опыт не годится, — принял решение Киричук, передавая свой пистолет Кромскому. — Дебаты окончены. Я должен идти. Упустить такую возможность я не могу. Если до утра меня не будет, подымайте тревогу. Риск оправдан, он необходим.

— Как вас звать, порученец? — спросил Чурин, подойдя вплотную к пришедшему рослому парню и стараясь разглядеть его лицо.

— Какая тебе разница… — бросил тот. — Не прощайтесь насовсем-то. Друже Угар велел сказать — сам проводит вас до безопасного места.

Киричук старался не отставать от скорого на ногу связного, приходилось прибавлять шаг, а кое-где, под горку, спускаться чуть ли не бегом. Они миновали низину, без задержки — видно, сопровождающий много раз исходил тут — пересекли довольно широкий клин леса, потом по краю вырубки круто свернули на северо-восток, показалось, чуть ли не в обратном направлении. Два раза присаживались — бандит явно проверял, нет ли преследования, — и снова ускоренным шагом, без передышки миновали широкое поле и на взгорье, у хуторка в три дома, остановились. Отсюда было слышно, как журчала вода: внизу, у лобастого мыса, круто сворачивала речка Черногуска. О ее существовании Киричук не знал, но место, где он сейчас находился, отвези его отсюда с закрытыми глазами, отыскал бы бесспорно. Недаром он шутливо говорил, что природа вмонтировала в него надежный компас.

— Седай, трошки погодь, — распорядился бандеровец, отошел несколько шагов, снова по-лягушечьи издал протяжный звук. В стороне пару раз треснула ветка, и через минуту, плавно вышагивая, к подполковнику приблизился ничем особо не примечательный человек.

— Я — Угар, — с достоинством сказал он и попросил пришедшего представиться.

— Подполковник Киричук, — ответил Василий Васильевич, теперь уже не сомневаясь, что ошибки нет.

— Будь здесь, мы — к мосткам, — приказал связному Угар и, коснувшись локтя подполковника, начал спускаться по тропе вниз.

На берегу, неподалеку от мостков, возвышалась лавочка. Угар усадил на нее Василия Васильевича и присел рядом, говоря:

— Как интересно бывает-то, сидим, не грыземся, за пистоли не хватаемся, жить охота, — коротко хмыкнул он. — А я ведь вас, подполковник, дважды чуть на тот свет не отправил. Ну самую малость довороти вы свое лицо в мою сторону — за горбылями я стоял на углу сарая у тетки Христы, — пальнул бы наповал. А с верхотуры церковной — не ручаюсь, мог промахнуться, висел чуть не под самым крестом.

— За что же тетку Христу убили? Безобидная была старушка, — с сожалением произнес Киричук, понимая в то же время, что его сочувствие сейчас неуместно.

— Мой эсбист распорядился, Шмель, я не знал, — как второстепенное отбросил Угар и спросил: — Какой же предмет нашей встречи? Мою ловкость, неуловимость в свою удачу обратить хотите?

— Не совсем так, Лука Матвеевич. Вы нам нужны, чего скрывать. Зачем вам на погибель-то идти, неужели еще не поняли, к самому краю ведь приблизились! Трудовой жизнью вам надо искупать тяжкие грехи.

— В колхоз зовете меня? Не пойдет!

— Значит, не поняли.

— Давайте потише… — сдерживал разошедшегося подполковника Угар. — Может, чего-то я и не знаю. Может, и ерунду…

Киричук решил, что пора взять инициативу разговора на себя.

— Этак мы нашу встречу превратим в пустословие. Давайте в самом деле вместе на денек съездим куда-нибудь, где нас не знают, поговорим и посмотрим вокруг, в кино сходим.

— В ресторан хочу, — то ли пошутил, то ли всерьез высказал желание Угар.

— Обязательно сходим, где-то мы должны будем поесть.

— Что вы от меня хотите? — перешел к делу Угар.

— Помочь вам. Помогая нам, вы облегчите свою судьбу. Здесь в народе устоялось, по-моему, убедительное мнение: большевик сказал, значит, твердо исполнит обещание. Нам иначе нельзя, мы слово свое держать должны, чтобы народ не разочаровался. Он верит Советской власти.

— Что есть, то есть… Вам не откажешь. Я сразу унюхал, особо после вашего письма, что если сами не изловите, не прибьете, то свои пришибут. Только чем вы мне гарантируете жизнь и свободу? Или только одну жизнь?

— Нет, почему же, выход с повинной освобождает вас от наказания за бандитское прошлое.

— А за мою службу сотником против вас во время войны?

— Это была не служба, а соучастие в преступлениях гитлеровцев. Гарантирую только, что вашу помощь нам суд учтет.

— Смайл! — тихонько воскликнул по-английски Угар.

— Что вы сказали? — не понял Киричук.

— Смайл! Улыбайтесь! — говорят в Канаде — признак удачно совершенной сделки. Хмурый человек никогда не провернет прибыльного бизнеса, потому что по его постной роже все решат — у него плохи дела. А у кого хорошие, тот «смайл»!

Киричук уточнил:

— Надо понимать, мы приняли взаимовыгодное соглашение. Когда продолжим нашу конкретную деловую беседу?