Тропами вереска

Тьма шипела и отступала, а костер затрещал, набирая силу. Служитель повернул голову и посмотрел на меня через красные языки пламени.

– Я узнаю ее в любом обличье и прощения буду просить всю жизнь, – негромко сказал он, но слова его каждый услышал – так тихо стало. Замерли мужики, опустив вилы. Затихли бабы, приоткрыв рты. Затаилась тьма, и твари мрака отползли, отступили. А Ильмир шагнул ближе. – А не простит, не захочет со мной быть – стану жить рядом, охраняя, словно пес, ее покой. Стану образ ее в душе беречь, смотреть издалека, боясь потревожить неосторожным взглядом. И сколько бы дней ни минуло – любить не перестану. Потому что это сильнее меня, – он сделал еще шаг ко мне. – И я люблю тебя, Шаисса, ведунья из северного леса. Люблю любую, хоть с бородавкой на носу, хоть с косой серой. Я люблю твою душу – сильную, смелую и благородную, так какая разница, в каком она теле? Любую узнаю, хоть сотню смени…

– Вспомнил… – прошептала я. И в лесу зажглись красные огоньки, загорелся цветок папоротника.

– Разум забыл, – тихо ответил Ильмир. – А душа всегда помнила. – Он шагнул ко мне, и я повернулась, всматриваясь в глаза любимого. Синь бесконечная…

– Вольны ветры, буйны ветры, разгуляйтесь-войте. Эй вы, камни – седые старцы, – ото сна очнитеся! – вдруг тихонько, полушепотом затянула Белава. Начала робко, но с каждым словом, с каждой строчкой – все увереннее. И подхватили девушки, зашептали, заговорили, запели, все громче и громче, все мощнее и ярче, прогоняя тьму, распаляя пламя срединной ночи:

Заплетайте хороводы,
Разжигайте пламя!
Разносите весть благую,
Весть срединную!
Становитесь рядом, сестры,
Становитесь, братья! Наполняйте чаши,
Песню подпевайте!
Славьте солнце ясное,
Славьте радость вашу!

И костер полыхнул так ярко, что опалил стоящих рядом, осветил лес на целую версту, отгоняя тьму. Запели люди, и твари поползли в стороны, не в силах выдержать эту песню, в которой горел свет человеческих душ. Закричала страшно Велена, и с ужасом все увидели, как лик ее изменился, став безобразным и старушечьим. Завыл по-волчьи князь, упал на четвереньки. Его шуба меховая стала шкурой, а сам он – зверем лесным, оскалившимся и диким. Твари тьмы поползли во мрак, спеша укрыться от обжигающего пламени и людской радости.

А Ильмир бросил клинок и заключил меня в объятия.

– Простишь ли ты меня, Шаисса? – прошептал он. – Полюбишь ли? Не жду ответа сейчас, не тороплю, потому что люблю тебя больше жизни…

Наклонил светлую голову, обнял ласково и поцеловал. Губы теплые коснулись моих, и хотела я вздохнуть счастливо. Да не смогла.

Потому что другой поцелуй воспоминанием обжег. Другое тело захотела под ладонями ощутить. И другие глаза увидеть. Алые глаза, не синие…

– Нет! – выдохнула я, испугавшись этого, но только поздно было. Поцелуй демона душу отравить успел, и тянуло меня к нему так, что не было сил противиться. – Нет, – повторила с горечью. Взглянула последний раз в синеву глаз Ильмира. – Найди Лелю и Таира, прошу…

– Шаисса!!!

Но я уже провалилась в Омут.

Часть 3

Два вздоха казалось, что ничего не изменилось. То же поле с душистыми травами, та же кромка темного леса с горящим в глубине цветом папоротника, те же синие звезды над головой. Только костров нет, и Белавы, и княжны, и… Ильмира. Тихо здесь было, воздух стоял недвижим, и птицы не пели.

Я сделала шаг, оглядываясь. И тени раздвинулись, словно живые, расползлись в стороны. Они и были живые, настороженные и злобные. Присмотрелась – не светлячки горят в траве, а глаза тварей тьмы. Каждая следила, наблюдала из мрака, ждала моих шагов, готовясь напасть.

Я головой тряхнула и плечи расправила. Али я не ведьма? Не напугать меня тьмой! Да и зря, что ли, демон в Омут звал, не для того ведь, чтобы псам своим скормить?

– Пошли вон! – рявкнула я, и твари расползлись, затаились.

Дорожка под моими ногами посветлела, налилась молоком, словно на лунный луч я шагнула. И луч этот устремился вдаль, разрезая тьму и освещая дорогу. Я пошла по нему, босыми ногами ощущая тепло этой странной дорожки и всматриваясь в мертвый лес. Чудились в глубине его лики и туманные образы то ли людей, то ли чудищ, но всматриваться я не стала. Деревья отползли в сторону, когда молочная дорожка докатилась до них, подобрали живые узловатые корни, отвели ветви. А за лесом уже показались демонские чертоги – стены и с десяток башен, увитые сухим плющом и светящиеся сотней огней. Из чертогов доносилась музыка, и звуки ее – тяжелые и резкие – заставляли мое сердце биться в такт от испуга, и еще – ожидания. Хотелось сойти с белого луча и броситься прочь, вернуться туда, где звучит живой смех, горят костры и где ждет меня суженый… Но поцелуй демона горел на губах, отравляя меня, и я знала, что уже не отпустит…