Тропик Канзаса

Сиг махнул рукой, подзывая его к себе.

Лицо Моко изменилось, он обнажил в улыбке свои плохие зубы.

Они помогли друг другу выбраться наверх в окно.

Во дворе царило смятение. Ополченцы суетились на месте взрыва. Беглецы устремились к ограде. Они добрались до того места, которое Сиг заприметил еще глазом беспилотника, то самое, где внизу склона у ограждения намело высокий сугроб. Им пришлось помучиться в глубоком рыхлом снегу, но в конце концов они залезли на сугроб и перебрались через ограждение.

42

– Ты опоздала, – сказал Берт.

Но только это был не Берт. Берт был Жасмин, йеменской шпионкой с самыми сумасшедшими в мире ресницами. И когда он (она) говорил, его речь появлялась в виде текста в нижней части экрана.

– Извини, – набрала текст Таня, печатая на клавиатуре на обратной стороне пульта дистанционного управления приемника, стоящего в гостиничном номере. – Исследования, потеряла счет времени.

– Я полагал, ты смотришь специальный выпуск новостей.

– Занималась своими делами.

Из динамика послышался рев реактивных двигателей, изображение содрогнулось. За спиной у Берта (Жасмин) были видны горящие пирамиды.

«Воскресная ночь в Каире» – так назвал Берт этот секретный канал общения. Это был «Зов свободы», многопользовательская игра-стрелялка, действие которой происходило в альтернативной вселенной, где не было Иранской войны, не было Генерала, а Америка вела религиозную войну с арабскими повстанцами, засевшими в горных пещерах и укрепленных городских подземельях. Берт любил ее за непопулярность, за то, что она была погребена в самых отдаленных глубинах Потока, куда редко заглядывали агенты-роботы, а также за то, что она была практически целиком населена стриженными «ежиком» ребятами из спецназа, нередко с обнаженным торсом, бормочущими крепкие ругательства. Таня находила игру адски мрачной, от заставки, на которой террористы врезались на самолете в Эмпайр-стейт-билдинг, до правил, позволявших игрокам применять по отношению друг к другу пытки; однако Берт был прав в том, что она прекрасно работала в подпольной среде, если забыть о том, что в тебя постоянно виртуально стреляют.

– Как Дулут? – спросил Берт.

Таня не хотела отвечать на этот вопрос, поэтому задала свой:

– Никогда не задумывался, что сталось с Максиной Прайс?

– Если честно, нет, – ответил Берт. – Она была первой американской террористкой-самоубийцей. Я просто недоумеваю, почему этой сучке не удалось довести дело до конца. Но когда ей предоставлялась возможность, она неизменно все портила. Молоть языком легче, чем действовать.

– Возможно. Официальная версия не вызывала у тебя никаких вопросов?

Жасмин пожала плечами. У нее за спиной был виден оцифрованный Сфинкс.

– Тело было? – продолжала Таня.

– В Потоке показали какую-то обугленную головешку, – сказал Берт. – Тело показывают всегда, даже если на самом деле его нет.

– Погребение в море, – заметила Таня.

– Совершенно верно, – подтвердил Берт. – Ты же понимаешь, мне известно, что ты на самом деле не там, где должна быть, правильно?

Проклятие.

– Я не смогу тебе помочь, если ты не скажешь мне правду, – набрал текст Берт. – Особенно с этим бредовым переводом заключенного, которым ты прожгла мне видеопочту.

– Айова, – напечатала Таня.

– Айова? Ты же должна быть в Миннесоте. В той части Миннесоты, которая максимально удалена от Айовы.

– Я получила другой приказ, – набрала Таня.

– Что? – напечатал Берт. Жасмин удивленно подняла подведенные брови.

Таня верила Берту. Ей требовалась его помощь. Она рассказала ему всё. Почти всё.

Когда она закончила, Берт сказал, что ею играют как пешкой.

– Неужели ты не понимаешь? Тебя используют и одновременно завлекают в ловушку.

Таня обдумала его слова.

– Мне уже приходилось видеть подобное, – продолжал Берт. – По отношению к другим осведомителям. Ты поможешь арестовать диссидентов, после чего тебя объявят причастной к заговору. Ты же сама говорила мне, что, как тебе кажется, ты уже есть в списке и они только ждут, когда ты совершишь достаточно большую ошибку.

– Я заключила соглашение. В письменном виде.

– Беспочвенные мечтания. Ты же знаешь, что соглашение не имеет никакой силы.

Возможно, Берт прав. Он уже долго крутится в этом и, как правило, знает, что и как происходит.

– Ты сделаешь своей матери только хуже, – добавил Берт.

– Как бы поступил ты?

– Удрал бы. Смылся. Залег на дно.

– Ты можешь мне помочь?

Берт ничего не ответил.

Таня сбежала бы прямо сейчас, но она боялась выйти на улицу. Боялась просто покинуть свой номер.

«Я так больше не могу». Таня произнесла это вслух, но печатать не стала.

– Самое большее, я постараюсь прикрыть тебя на работе, – выпалил Берт. – Мне пора идти, пока.

Таня уставилась на внезапно лишившееся жизни лицо Жасмин и на мигающий курсор, ожидающий от нее указания следующего хода. За окном завывал ветер. У Тани мелькнула мысль, где здесь, в незнакомом городе, ночью в темноте она сможет найти друзей.

43