Тропик Змеев

Мистер Уикер погрузил последние из костей в кювету и закрыл ее, чтобы защитить от пыли и от любопытных взглядов. Теперь нам следовало оставаться на месте минимум трое суток: до этого трогать кости было нельзя, и оставалось только надеяться, что мсье Велюа не придет в голову сменить место стоянки. После этого мой спутник встал и взглянул на меня.

– А вообще вы хотели бы снова выйти замуж?

От неожиданности я едва не перевернула кювету с гипсом, край которой оказался у меня под рукой (что обеспечило бы превосходный ответ на вопрос, отчего мы остались без слепков).

– Не понимаю, мистер Уикер, как это может быть связано с нашей работой.

– По-моему, связь очевидна, если уж вы вызываете матримониальный интерес всюду, где бы мы ни были.

– Один-единственный туземный царек вряд ли оправдывает это утверждение.

С моей стороны было бы разумнее на том и прекратить разговор. Но я сделала ошибку, взглянув на мистера Уикера и не сумев понять выражения его лица. Из-за застегнутого наглухо входного клапана в палатке царила жуткая духота, а я слишком хорошо сознавала необходимость говорить тише. Да, снаружи должна была стоять на страже Натали, но брезент – очень плохая преграда для звука. Совокупность всех этих (и некоторых других) факторов заставила меня оставить кюветы с гипсом и подойти вплотную к мистеру Уикеру, а отступать ему, из-за койки за спиной и спрятанного под нею ящика, было некуда.

– У вас есть личные причины поднимать эту тему, мистер Уикер? Если так, пожалуйста, окажите мне любезность сообщить о них.

За несколько дней, проведенных на солнце, его лицо успело заметно покраснеть, но, думаю, в этот момент он покраснел еще пуще.

– Миссис Кэмхерст…

Что он собирался сказать? Этого я так никогда и не узнала. Оглядываясь назад, могу предположить, что он хотел указать на то, чего я не услышала за оглушительным стуком сердца в ушах – на голос Натали снаружи, приветствовавшей кого-то, приближавшегося к нашей палатке, предупреждая нас, что к нам вот-вот пожалуют гости. Но я ее не услышала, а мистер Уикер не смог достаточно быстро совладать с языком; посему, когда свет снаружи разогнал полумрак на нашей маленькой сцене, мсье Велюа увидел, что я стою в считаных дюймах от моего спутника, подняв лицо к нему, и щеки у нас обоих красны, как свекла.

Более предосудительно мы выглядели бы, только если бы он застал нас в объятиях друг друга. Мы с возгласом изумления отпрянули друг от друга, и моя нога угодила прямо в кювету с гипсом. Выражения лица мсье Велюа мне было не разглядеть из-за яркого света за его спиной, но поворот головы сначала в мою сторону, затем в сторону мистера Уикера, а потом обратно, говорил яснее всяких слов.

– Я хотел только взглянуть, как у вас тут дела, – сказал он.

Услышав веселье в его тоне, мне захотелось дать ему пощечину.

– Благодарю, прекрасно, – ответила я, не сумев придать собственному тону хоть толику вежливости. – Спасибо за образец.

Он подошел ближе и протянул мне мешок.

– Когти. Я подумал, вы захотите их осмотреть.

И мешок, и эти слова предназначались мне, а не мистеру Уикеру, что в сложившихся обстоятельствах было со стороны мсье Велюа не только весьма достойно, но и удивительно. Ведь он, как многие подобные ему мужчины, наверняка сомневался в научности моих целей, а уж теперь мог бы усомниться в ней еще сильнее.

– Благодарю вас, – куда более искренне, чем раньше, ответила я. – Я зарисую их сегодня же, пока сохнет гипс, и немедленно верну.

– Спешить ни к чему, – сказал он. – Через час или около того я собираюсь на охоту с принцем – посмотреть, не удастся ли добыть парочку львов. Уикер, мы будем рады взять с собой и вас.

Мистер Уикер вовсе не относился к любителям охоты, но его согласие меня не удивило. Нам вовсе не помешало бы на время разделиться – как ради собственного спокойствия, так и для того, чтобы ослабить подозрения.

По крайней мере, таковы были мои надежды – нужно отметить, крайне наивные. Возможно, вы уже догадались: тут-то и начались неувядающие слухи, будто мы с мистером Уикером состоим в интимной связи. По крайней мере, с этого момента подобные слухи распространились в Байембе; возможно, дома они были порождены самим фактом моего отъезда с ним в экспедицию, особенно в сочетании со скандалом вокруг Натали, еще до появления более конкретных вестей из Эриги. Конечно, страсти вокруг вдовы, имевшей счастье побывать замужем, не могут накалиться до того градуса, что неминуемо погубил бы жизнь незамужней барышни, но это вовсе не значит, будто вдова может делать все, что заблагорассудится, не привлекая ничьего внимания.