Тропики, острова, биоценозы (Животный мир Кубы)

Приблизительно на конец прошлого и начало нашего века приходится и регулярное сведение лесов в Южной Каролине, Луизиане и Флориде в США, где ранее обитала еще одна крупная популяция белоклювого дятла. Сопоставление всех этих фактов и заставило Морено и Фернандеса признать, что белоклювый дятел исчез с территории Кубы. Однако в последнее время в районе между Гуантанамо и Моа удалось зарегистрировать несколько пар белоклювого дятла. Находки этой птицы вселяют надежду на сохранение вида, но не снимают остроты проблемы. Несмотря на то что рубки лесов на указанной территории давно прекращены и принимаются энергичные меры по высадке на пустующих местах новых деревьев, существует и другая реальная опасность. Крупные размеры и вкусное мясо делают белоклювого дятла ценным объектом охоты. Обнаружить же его даже при малой численности довольно просто. Из-за яркой расцветки и характерного стука, производимого при долблении стволов деревьев, он сам обращает на себя внимание. Если крики птиц, напоминающие блеяние козленка, слышны в лесу за сотни метров, то сильные удары клюва по дереву разносятся на значительно большее расстояние.

Дж. Дж. Одюбон, художник по профессии, орнитолог, энтузиаст охраны птиц и основатель общества, носящего его имя, указывает еще на одну причину исчезновения этого вида на юге США: «Белоклювый дятел особенно ценился охотниками из-за своей красоты и пышного хохла, который вместе с верхней челюстью используется в боевом наряде большинства наших индейцев или же как украшение патронташей наших поселенцев и охотников».[8] Белоклювый дятел внесен в Международную Красную книгу и вполне возможно, что последним его прибежищем служит указанный район на востоке Кубы.

Рис. 28. Коршун-слизнеед — Rosthramus sociabilis.

В Международную Красную книгу включен и коршун-слизнеед (Rosthramus sociabilis, рис. 28). Его кубинская форма R. s. levis распространена в болотах западной Кубы и на о-ве Пинос. Алые глаза, оранжевые ноги и широкая белая полоса у основания хвоста позволяют сразу узнать коршуна-слизнееда, когда тот парит над болотом, выискивая улиток. Пищей ему служат пресноводные крупные улитки рода Pomacea или Ampullaria. Увидев улитку, коршун хватает ее и летит на удобную ветку. Там, зажав раковину одной лапой, он ловко извлекает моллюска из раковины с помощью сильно изогнутого и заостренного клюва. Узкая пищевая специализация привела к тому, что коршун-слизнеед попал в полную зависимость от состояния популяций моллюсков, и поэтому осушение болот для сельскохозяйственных нужд плачевно отразилось на его численности. В труднодоступных болотах на западе Кубы он, вероятно, находится в большей безопасности, хотя никаких данных о размерах популяции коршуна-слизнееда в этом районе нет.

На островах Куба и Пинос проводит зиму одна из редчайших птиц Северной Америки — болотная древесница (Vermivora bachmani). Она была впервые описана Одюбоном в 1883 г., назвавшим ее в честь орнитолога Бахмана, обнаружившего этот вид под Чарлстоном (штат Южная Каролина). Птица имеет скромную неброскую окраску с оливковой спиной и желтоватым брюшком. У самца на темени и горле черное пятно. Селятся древесницы по берегам заболоченных рек. Кроме этих сведений, однако, больше ничего об этой птице неизвестно — настолько она редка.

Птицы были не единственными позвоночными животными, проложившими себе путь с материка на остров по воздуху. Богато представлены в кубинской фауне и другие позвоночные животные, также способные к полету, — рукокрылые. В отряд рукокрылых входят крылановые и летучие мыши. Первых в Новом Свете нет, но зато летучие мыши очень многочисленны. Особенности этологии летучих мышей сказались не только на своеобразном облике животных и на их физиологии, но и на всей их организации, выделяющей эту группу из всех прочих млекопитающих.

В 70-х гг. прошлого столетия французский натуралист Туссенель дал следующее описание летучих мышей: «Вопрос о летучих мышах есть вопрос другого света, вопрос, который пахнет ересью... Все покрыто тайной, обманом и мраком в этих двусмысленных существах, представляющих собой высшую ступень противоестественности, мерзости и фантастичности... Летучая мышь — это химера, чудовищно невозможное существо, символ грез, кошмаров, призраков больного воображения... Всеобщая неправильность и чудовищность, замеченная в организме летучей мыши, безобразные аномалии в устройстве органов чувств, допускающие гадкому животному слышать носом и видеть ушами, — все это, как будто нарочно, приноровлено к тому, чтобы летучая мышь была символом душевного расстройства и безумия».[9]

Даже в наше время, когда летучая мышь полностью реабилитирована многочисленными исследователями и раскрыта тайна ее беспрепятственного ориентирования в темноте, все же для многих встреча с ней оставляет неприятное ощущение, и летучие мыши продолжают подвергаться бессмысленному гонению и уничтожению.