Тропинка к дому

Я развернул газету, протянул хлеб. И вторая лосиха, следившая за мной, была тут как тут. Я угощал их с ладони, чувствуя прикосновение к пальцам теплых шероховатых губ. Лосихи дозволили гладить щеки, шеи, трогать кисточку, чесать за ушами, не один раз я видел себя отраженным в темном яблоке лосиного глаза. И был счастлив… Как сразу между мною, человеком, и ими, лосихами, чьи бабушки и дедушки были дикими, возникло доверие. Большое доверие!

Я разговаривал с лосихами: спрашивал, как их зовут, давно ли они ушли с фермы и когда вернутся туда, где их хозяйка Галина Николаевна, куда сейчас держат путь, есть ли у них уже детки; но им было некогда отвечать, и я не обижался. Ведь свершилось (и так просто!) самое главное: они доверились мне, а я — им… Одно дело — поглядеть на лося в загоне, другое — встреча в лесу, на реке, в поле.

И расстались мы легко: поняв, что угощенья больше нет, лосихи обошли меня с боков.

Паслись мои знакомицы тут же рядом, в ивняках левого берега реки. Им было спокойно возле человека, а мне отрадно. С ними по-иному воспринимался и этот солнечный день, и эта укрытая льдами и снегами река, и это бледно-синее небо.

ПРОСТЫЕ РАДОСТИ Лирические новеллы

Что видим, то пишем, а чего не видим, того не пишем.

С. Челюскин, мореход

ЗИМА-ЗИМА…

Не очертить границы зимы — сколько белого простора во все четыре стороны. До горизонта. И — за горизонт. Снега, снега, снега, не тронутые ни веселым детским следком, ни хищным прочерком охотничьих лыж, ни санным полозом, ни тракторным колесом… Все это будет после, когда разойдется день.

Зима в нашей деревне. И такая же зима в соседних деревнях. Еще затемно носят в избы дрова из огромных поленниц и складывают охапки у печей; на березовых, еловых, ольховых поленьях снежинки, они тают и наполняют жилище свежим морозным запахом, тревожа и взрослых, и малых; затапливают печи, и колеблющиеся отсветы пламени играют в промороженных окнах; из ключей, из колодцев носят воду на коромыслах — вот и проторены первые тропы. Огонь, вода — вечные, добрые спутники человека.

В рассветном небе прогудел рейсовый самолет из Костромы на Москву, прилетели вороны и лениво сели на старую ветвистую березу у пруда. Пруд — огромное овальное зеркало. Только в одном месте зеркало (будто неумелый хозяин попался) пробито. Пробоина рваная. Возле лунки лом, воткнутый в лед. Лом не забыт, принесен сюда на всю зиму. Лунку за ночь затянула тонкая ледяная корочка. В ней еще трепещет зелено-голубая звезда. Или это показалось мне?

Поле — снежный разлив. Ветерок качает сухие былинки. Оно кажется пустым, безжизненным, но это не так. Вот крупный след — лось пробежал; петляющую аккуратную цепочку от скирды соломы к березам проложила лиса-огневка; торопливо, прыжками пролетел заяц-беляк, не хотелось бы ему выдавать себя, но роспись-то осталась… И вот этот горячий след читает собака, а за рыжим гончаком поспешает охотник на лыжах. Будет ли сегодня удача? Кто знает? Это зависит и от охотника, и от зайца.

Где-то в эту пору цветут цветы (и наши птицы, осилив перелет, как раз там), где-то знойные ветры пересыпают пески. А у нас — снег, морозы. Зима.

Зима… Она принята, мы вошли в нее и теперь начинаем замечать и открывать для себя ее красоту — не в этом ли сила человеческого сердца? Жить и любить.

ВЕШКИ

Вот зима и разостлала свои щедрые холсты.

От нашей деревни в соседнюю лесную деревню Елкино промята тропа. В эту сторону не ездят грузовики, трактора с прицепами-санями. Только тропа, узкая, петлистая, живая. Идут встречь друг другу путники, хочешь не хочешь — обниматься приходится, чтобы разминуться.

Да вот и эту тропу пересыпают снега, начисто заметают метелицы. А ходить нужно. И тогда кто-то первый возьмет и расставит вешки, обозначит ими тропу. В снег слева, в снег справа навтыкает веточки ломкой промороженной ольхи. Теперь не только днем, но и ночью идешь по вешкам и не собьешься, не нырнешь в сугроб по грудь.

Вешки ведут надежно. Сердится на них зима, заваливает снегами. Вот уж только кончики веточек птичьими лапками кое-где выбиваются из заносов. Тут каждый старается к старым вешкам подсадить свои, новые.

А гульнет южный ветер — вытаивают вешки… Так и будут сторожить тропу до самой весны, до желанного солнца.

Шагаю торной тропкой, гляжу на пышные поля, на еловые и сосновые леса с проседью снегов и думаю: и в жизни у каждого из нас есть свои вешки, чтобы уверенно идти вперед и не сбиваться с дороги.

В ПУТИ

Все уже было: и ольховый кудряво-заиндевелый лесок, и тихая речка, уместившаяся подо льдом, и скирда соломы, золотая, прикрытая поверху снегом, без единой метки, без единой трещинки, и напевные перезвоны проводов электролинии, и желанная встреча с лосем — так сильно и уверенно покорил он поле, выбрасывая копытами комья снега.