Тропинка в зимнем городе

Но причалить оказалось не так уж просто. Льдины с визгливым скрипом царапали железные борта лодки, шуршали меж лопастей винта.

Едва успели заглушить мотор в покойной заводи и выйти из лодки, разминая затекшие ноги, как увидели вдруг: на середине реки, прямо в ледяную купель бултыхнулась утка.

— Ух, какая… — восхитилась Света и нагнулась к ружьям. — Давай-ка подберемся к ней вон на том челноке… — сказала заговорщицки Киму.

— Далековато, — засомневался он, хотя и сам уже загорелся азартом. — Все же ледоход еще не кончился…

— Трусишь? — напрямик спросила девушка.

Ким вспыхнул и, ни слова не говоря, схватил весло.

Светлана, вооружась двустволкой, шагнула в лодчонку, улеглась на носу, выставив дуло вперед. Ким сел на кормовое сиденье, начал медленно, но с силой грести.

— Осторожней, вы, молодежь! — крикнул Николай Васильевич им вслед, но удерживать не стал.

Утиная головка торчала среди ледяного крошева в сотне метров от берега. Птица, видимо, еще не приметила лодку и тихо скользила вниз, по течению. Потому Ким предпочел дать крюк, проплыть ниже по реке и там, затаившись, дождаться, когда она приблизится…

Весенней разбойной силой кипела Вычегда: противоположный берег едва виднелся в густеющих сумерках и был очень далек — не меньше километра. Холодела спина при виде бурлящего простора. А ведь им надо было добраться едва ли не до середины реки на этой жалкой посудине.

«А вдруг опрокинемся? Стукнет льдина потолще — и…» Было неодолимое желание повернуть назад либо крикнуть в голос, вспугнуть птицу, чтобы улетела куда подальше. Чтобы одолеть наваждение, слепую страсть охоты…

Кажется, удаль Светланы тоже несколько поостыла, когда ледяная глыба ударила в борт лодки и та качнулась, зачерпнула воды левой набоей. «Утонем!..» — перехватило дыхание, она хотела обернуться, чтобы найти поддержку во взгляде Кима, но опасалась шевельнуться, так как утлая лодчонка отзывалась вихляньем на малейшее движение… К тому же Света боялась потерять из виду плывущую уже встречь утку.

А та теперь беспечно кружилась по чистой воде, может быть приняв их лодку за плывущую по течению коряжину.

Стволы ружья неотступно следовали за нею. Девушка уже каким-то особым чутьем уверилась, что попадет непременно. Ей даже чудилось, что каждая зернина дроби в патроне незримой нитью связана с целью и промаха быть не может.

Она выстрелила. И сразу же услышала возглас Кима:

— Ну, молодец! Только теперь не двигайся, лежи спокойно.

Подгребли, достали добычу. Это оказался крупный селезень. Но любоваться им было некогда. Следовало побыстрее прибиться к берегу. Лед на реке пошел гуще, и тьма вокруг плотнела. Лесистые берега как будто отдалялись, утопая в сумраке.

Они услышали, как где-то вдали Николай Васильевич пытался завести моторку, а двигатель, как назло, тотчас глох…

Ким напряг мышцы и зрение. Руки гребли беспрерывно, но при каждом взмахе весла на колени плескалась ледяная вода. Сперва он даже не замечал этого, а когда спохватился — был уже мокрым по пояс. Вытянутые ноги озябли, задубели, их охватывала судорога.

Чтобы подбодрить себя и спутницу, сказал усмешливо:

— А ты, оказывается, хорошо стреляешь! Значит, коми девушка даже с высшим образованием остается охотницей — это у нее в крови, от предков…

— Ну, кто промажет с такого близкого расстояния? — зубы Светы отчетливо постукивали. — Это ты молодец, что так ловко подобрался…

«Вон как замерзла, а хоть бы слово жалобы…» — подумал он.

Наконец в глухой непрогляди затарахтел мотор. Света и Ким закричали наперебой:

— Эге-ге!

— Па-а-па!..

Через несколько минут Николай Васильевич принял на борт окоченевших охотников.

— Вот удачная поездка — с первых же шагов приключение! — бодрилась Света, кутая плечи теплой отцовской тужуркой.

— Из-за вашего приключения я чуть инфаркт не заработал… — ворчал Николай Васильевич, руля к берегу.

Время было позднее, поужинали в спешке, бутербродами, вскипятив на костре чайник. Надо было часок-другой поспать, чтобы поспеть к заревой лётке уток. Подняли из моторной лодки в избушку бакенщика весь скарб, постелились на полу и, не раздеваясь, улеглись в ряд.

— И чтоб никакой болтовни! — предупредил Туробов. — Спать…

Ким думал, что от усталости и после недавних страхов заснет как убитый. Но сон не являлся. Теперь, когда под ним был твердый пол, он снова и снова холодел, вспоминая этот сумасбродный выход во льды на утлой скорлупке. Теперь казалось чудом, что они благополучно вернулись да еще и принесли добытую утку.

Он почувствовал на шее горячее дыхание Светланы: во сне она повернулась к нему. Ощутил совсем близко ее ровно дышащую грудь. Его охватила сладкая истома. Лежал, боясь шелохнуться, чтобы не потревожить, не спугнуть…

А совсем рядом, за стеной избушки, по-прежнему ухала река, тараня берега заблудшими поздними льдами.

Когда он открыл глаза, через крохотное оконце в избушку сочился утренний свет.

Николая Васильевича уже не было на месте. А Света еще спала сладким сном, раскрасневшись, губы ее были чуть приоткрыты. Возникло неодолимое желание коснуться этих губ своими, сомкнуть их. Но как посметь…