Тропой флибустьеров(Очерки)

Встретить нас вышло почти все взрослое население деревни. Мужчины были как на подбор — рослые, крепкие, широкоплечие, одетые в ниспадающие ниже колен яркие куски материи или в рубашках ниже колен; курчавые черные волосы, большой лоб. Женщины невысокие, коренастые, с короткими и не всегда вьющимися смоляными волосами, с обязательными двумя-тремя нитками бус на шее, в коротких ярких юбках и легких блузках навыпуск, икры ног перетянуты пестрой лентой, а на бедрах — пышное украшение из крупных разноцветных перьев тропических птиц.

Еще в Парамарибо Хендрик, работающий в этнографическом отделе музея, рассказывал мне при первой встрече о парамакканах, откуда происходит его род. Когда-то они, жили в бассейне реки Коттики, где были рабами голландцев на хлопковых плантациях. Бежав от угнетения, поселились на берегах одного из притоков Маровейне, название которого и взяли себе как имя.

Позже, вновь спасаясь от преследования белых колонизаторов, они переселились на один из островков, затерявшихся среди многочисленных проток этой реки. Здесь они обитают и поныне, возделывая на богатой илом земле острова маниоку, рис, земляной орех, ямс — разновидность картофеля и другие культуры.

У парамаккан, как и у других лесных негров, до сих пор сохраняется родо-племенное деление с заметным влиянием матриархата. Так, например, наследование хозяйства идет через детей сестры, а не через собственных сыновей, в жизни селения заметную роль играют материнские дяди. Самая большая власть принадлежит, естественно, вождю племени, которого почему-то называют капитаном и избирают из среды самых уважаемых и опытных соплеменников. А территориальные группы разных племен возглавляет гран-мен — «большой человек», не пользующийся фактически никакой властью, но решающий с правительством Суринама их общие вопросы, поставленные во время собираемого раз в году гран-курту — «большого собрания».

И вот теперь я с нетерпением ожидал встречи с людьми почти легендарными, о которых в мире известно совсем немного. А потому, когда, опередив всех встречавших нас мужчин, вперед вышел человек в наполеоновской треуголке, разукрашенной значками и белыми кругами, в зеленом плотном кителе с отороченными белой тесьмой бортами и с надраенными металлическими пуговицами, со свистком, болтавшимся на длинной цепочке, в белых полотняных брюках до колен, плотно облегавших верхнюю часть ног, и… босиком, я уже знал, что это капитан. Правда, мне стоило огромного труда сдержать улыбку при виде его одеяния, но положение гостя обязывало, и я с удовольствием отвесил, как и Хендрик, ему поклон.

Потом, сопровождаемые еще тремя стариками в обычной одежде лесных негров, мы пошли по селению. Все дорожки были плотно утрамбованы, а у хижин на каменных плитах тлели костры, и откуда-то долетал нестерпимо сильный мускусный запах, щекотавший ноздри и комком застревавший в горле. Женщины тут же разошлись по своим домам, а дети ворошили головешки в кострах, прыгая вокруг огня и не обращая ни малейшего внимания на нашу странную процессию.

Молча совершив этот обязательный для гостей вождя обход, мы остановились у одной из хижин. От остальных она отличалась тем, что у ее входа стоял огромный тотемный столб, разукрашенный цветной резьбой с непонятными символами и примитивными изображениями диковинных зверей и птиц. Это был дом вождя.

На глиняном полу цвета охры стояли резные деревянные тарелки, полные еды, — жареное мясо и рыба, большие клубни маниоки, влажные горки белоснежного риса. Альбрехт — так звали главу парамакканов — пригласил нас садиться и сам первым сел, поджав под себя ноги. Руками он брал еду и клал ее в рот, то и дело запивая каким-то напитком из большого деревянного ковша.

Мы во всем следовали ему, не нарушая плавного течения праздничного ужина, хотя вначале вкус мяса и напитка показался не очень приятным. Потом только я узнал, что ели мы мясо специально убитого к нашему приезду молодого крокодила, а слегка хмельной напиток был изготовлен из алоэ.

Но главным был разговор. Неторопливый, степенный Альбрехт охотно отвечал на вопросы. Казалось, он знает все. И даже когда Хендрик, переводя мне слова вождя, как-то задумался в поисках нужного английского термина, он тут же подсказал его.

Удивляться не надо было: не секрет, что многие вожди — люди в достаточной степени образованные, учившиеся за границей, и что на этот пост, весьма и весьма прибыльный, они были избраны, когда вернулись на родину именно с этой целью. Оказалось, что Альбрехт закончил один из голландских колледжей и даже два года проучился в университете.

О чем же рассказывал образованный вождь парамакканов Альбрехт Иоруба? Я слушал его обстоятельные ответы и представлял себе жизнь племени на протяжении двух последних веков. Нет, сам он достаточно молод, ему всего 53 года, но история многих поколений передается здесь, как священная летопись, которую вождь обязан знать.