Тропой испытаний

Достигнув главной тропы, я тут же съехал с нее, забрался вверх по пологому склону и вскоре нашел совсем неплохое местечко в густом осиннике, полностью закрывавшем лужайку от посторонних глаз. Там я расседлал жеребца и спрятал его за деревьями, наскоро соорудил себе укрытие из осиновых ветвей, расстелил дождевик на земле — все вокруг было мокрым от дождя, — завернулся в одеяло и уснул, надеясь на лучшее.

Проснулся я около полудня. Какое-то время лежал прислушиваясь, затем, не услышав ничего подозрительного, вскочил, быстро собрался, оседлал коня и отправился дальше.

Сделав еще одну коротенькую остановку на берегу Старвейшн-Крик, чтобы напиться, я вернулся на главную тропу и, внимательно осмотревшись, смело двинулся дальше. Следов на дороге во время дождя, естественно, не оставалось.

Возвращаться, может, было и глупо, но мне очень хотелось увидеться с Терезой. Сам не знаю почему. Скорее всего, из-за ощущения одиночества, которое все чаще и чаще охватывало меня после смерти отца. Мы слишком долго пробыли вместе и очень много значили друг для друга. Во всяком случае, в конце нашей совместной жизни.

Постоянно эти неотвязные мысли… Кем он был? Кто есть я, Кирни Макрейвен? Мое имя звучало как-то не так, хотя кто знает, как оно на самом деле должно звучать?

Но кем все-таки был мой отец? И кто такой Феликс Янт? Почему он убил папу? Теперь я уже не сомневался, что это дело его рук. И почему так хочет убить меня?

Кто те две женщины, приходившие к нам, когда л был еще совсем маленьким? И где они сейчас? Какова их роль во всей этой истории?

Вопросы, вопросы… Они не давали мне покоя, злили и раздражали.

Когда я въезжал в город поздно вечером, мало кто обратил на меня внимание. Золотоискатели, которые жили тут, рано ложились спать. Тому, кто весь день орудует киркой, лопатой или подъемником, не до ночных развлечений. К тому же еще весна, все ждали травы и теплой погоды.

Я поставил жеребца в стойло, забрал свои пожитки и пошел в отель. Там сбросил все прямо у лестницы и направился в ресторан.

Терезу увидел сразу — она принимала заказ в другом конце зала. Заметив меня, девушка на секунду оцепенела, а затем быстро скрылась на кухне. Я же преспокойно плюхнулся на ближайший стул.

Тереза принесла еду посетителю, потом явилась прямо ко мне с кофейником и кружкой в руках. Когда она наливала кофе, у нее слегка дрожали руки. Даже пролила немного на стол.

— Ты… ты вернулся!

Она была безмерно удивлена, только я не понял, от радости или нет. Наверно, все-таки от радости.

Я кивнул.

— Похоже, что так. На конюшне моя лошадь, вот мои собственные штаны, значит, это я и есть.

— Но я думала… я считала, что ты погиб.

— Пару раз был близок к этому. Для меня случайно не найдется куска жареной телятины? Или хотя бы кугуара? — Я поднял кружку с кофе. — Все это время пил кофе собственного приготовления. Оно не шло ни в какое сравнение с этим.

— Тебе лучше уехать… и побыстрее, — вдруг шепнула она. — Он… он здесь.

«Он» значит Янт.

— Здесь?

Трудно в это поверить.

— Он все время сидел здесь. Сказал, ты вернешься… если выживешь.

Тереза вдруг встала, побледнев. И точно — он тут как тут, высокий, аккуратный, совсем как полагается джентльмену. Янт в упор смотрел на меня своими холодными безжалостными глазами, глядя в которые никто не понял бы, что у него на уме. Правда, я без труда догадался, что видеть меня он вовсе не рад.

Тереза тут же заторопилась на кухню, а он уселся. Не стал даже ждать моего приглашения, просто развернул стул и сел напротив меня.

— Зря прокатился в такую даль и обратно, — помолчав, заметил он.

— Дорога многому учит, а я кое-где побывал, много чего повидал, значит, не зря.

Его взгляд вдруг стал откровенно враждебным.

— Кое-где побывал, много чего повидал. Если твоим учителем был отец, он тебя чертовски плохо…

— Мистер Янт, — перебил я его, — не трогайте моего папу. Еще одно плохое слово о нем, и я выпущу из вас кишки.

— Ты? — презрительно фыркнул он. — Не будь дураком, мальчик. Я научился стрелять еще до того, как ты появился на свет.

— Может быть, — спокойно ответил я. — Зато я буду продолжать стрелять после того, как вы окажетесь на том свете.

Мы не отводили друг от друга напряженных взглядов; хорошо, что мой плащ расстегнут, а за ремнем на животе револьвер. Он, безусловно, обратил на него внимание. Так что если… то у меня явное преимущество.

— Не будь дураком, парень, — повторил Янт. — Ты еще не дорос до…

— Может, и не дорос, — снова перебил я, — но вот этот револьвер дорос… очень даже дорос.

По-мальчишески или нет, но я выдержал его долгий, полный злобы и гнева взгляд — не люблю, когда меня пытаются заставить опускать глаза.

Наконец он не выдержал и пожал плечами.

— Ты не доживешь до старости. Слишком заносчив, слишком самоуверен.