Тропой Койота: Плутовские сказки

– Ты больна, – наконец говорит метис.

– Ничего страшного, – отвечает Линна сквозь стиснутые зубы.

Пес тут же теряет к ней интерес и возвращается к остальным.

Зачем Линна ходит сюда? Когда она была маленькой, ее родители завели собаку. Рути была так благодарна за все – и за любовь Линны, и за крышу над головой, и за старый плед на полу, и за собачий корм, дважды в день падавший на нее с неба, словно манна! А Линна еще в то время гадала, мечтает ли Рути об Обетованной Земле, и если да, то как это место выглядит в ее мечтах. Родители Линны были к Рути добры и щедры, отказывали в ее нуждах только в самых уж крайних случаях, без особых жалоб оплачивали ее лечение и усыпили только после того, как у нее открылось недержание и она начала справлять нужду прямо посреди гостиной.

Даже нам, тем, кто любит собак, приходится бороться с собственной совестью. Мы обещали не расставаться с питомцами до самой смерти, но то ведь – обещания, данные с тех благостных высот, когда мы были хозяевами, а они рабами. У некоторых инуитских[147]племен существует поверье, будто звери тоже наделены душой – все, кроме собак. Очень удобное поверье. Будь собаки ровней людям, они не могли бы обращаться с собаками, как у них заведено – бить их, заставлять работать, морить голодом, есть их самим и забивать на корм другим собакам.

А может, и могли бы. История наших внутривидовых взаимоотношений тоже далека от образцовой.

8. Одна Собака и Хозяин-Обжора

Это та самая собака. Живет она с Хозяином-Обжорой; тот ест разные вкусности, а Одной Собаке достается только сухой корм. Хозяин-Обжора постоянно голоден. Заказал пиццу, но не наелся. Съел все мясо и овощи, какие есть в холодильнике, но и этого ему мало. Обшарил кухонные шкафы, съел подчистую и овсяные хлопья, и лапшу, и муку, и сахар, и все никак не наестся. А больше еды в доме нет, так он и весь сухой корм Одной Собаки съел, ни крошки Одной Собаке не оставил.

Взяла тогда Одна Собака, да и загрызла Хозяина-Обжору.

– Или он, – говорит, – или я.

И надо сказать, ничего вкуснее Хозяина-Обжоры она в жизни не пробовала!

* * *

Днем Линна спит, чтоб проводить с собаками ночи. Ночь для собак – лучшее время: днем им труднее, опасней искать пропитание. Потому-то сейчас, в жарких сумерках следующего вечера, она только-только просыпается на скомканных простынях, в спальне с облупившимися стенами. Небо затянуто густой дымкой, воздух жарок и сыр, как в прачечной. Одевшись, Линна идет мимо Круз-парка к Норд-парку. В руках у нее пакет с буханкой вчерашнего хлеба, дешевым мясом для сандвичей и порцией картошки фри. Жирный запах жареного картофеля щекочет ноздри. Голду любимого блюда больше не достается, если только Линна не сбережет угощение от других собак специально для него.

Поначалу красно-сине-белые сполохи полицейских мигалок впереди, на Масс-стрит, не привлекают ее внимания, однако, подойдя ближе, она видит, что дело не в транспортной пробке. Ни разбитой машины, ни расстроенной студентки, которая рискнула развернуться, чтобы не опоздать на работу, а тут-то ей и въехали в бок. На тротуарах вокруг парка расположилось с полдюжины полицейских машин, и это еще не все, судя по отсветам мигалок других, заслоненных кустами и деревьями. Среди машин, от кучки к кучке, будто сухие листья, на миг подхваченные водоворотом и тут же высвобожденные течением, расхаживают полисмены.

Всем известно, что в Круз-парке полно собак. Согласно передовице в сегодняшнем номере местной газеты, их шестьдесят, или даже семьдесят, и каждая – угроза здоровью и безопасности граждан, но сейчас Линна видит лишь нескольких, и ни одна ей не знакома. Среди них нет ни бывших собак соседей, ни бродяжек из Норд-парка.

Линна приближается к водовороту полисменов; составляющие покидают его, присоединяются к другим группам.