Тропой Койота: Плутовские сказки

Вечер пятницы в пансионе Святой Цецилии

Войдя в ученическую гостиную, Рэйчел Суини швырнула сумку с учебниками на диван и улыбнулась при виде доски для бэкгэммона[70], лежащей наготове на столике у окна. Игры она любила больше всего на свете, и без этих пятничных вечеров в компании ее подруги Адди жизнь в Пансионе святой Цецилии была бы просто невыносима.

Мимо дверей к лестнице прошла шумная стайка девчонок с сумками и рюкзачками на плечах. Двое из них заглянули в гостиную, но, увидев, что там нет никого, кроме Рэйчел, двинулись своей дорогой. У Сары имелась машина, и в эту минуту все они отправлялись навстречу свободе и приключениям выходных дней. А Рэйчел была наказана. Опять. А если бы и нет, ее все равно бы не пригласили.

Присев к столу, она принялась переставлять черные и белые фишки на доске, выстраивать их аккуратными, ровными рядами. Ей очень нравилась их округлость, увесистость, скольжение по доске, негромкое глухое щелканье при столкновении. Свет заходящего солнца, падавший внутрь сквозь жалюзи, ложился полосами на потертое дерево столешницы, озарял инициалы, выдавленные в полировке бессчетным множеством шариковых ручек. Снова и снова бросая на доску белые кубики игральных костей, Рэйчел смотрела на часы.

Обычно Адди не опаздывала. Однако на прошлой неделе она проиграла и потому сегодня должна была отправиться за пиццей. Похоже, в пиццерии Антонио народу просто битком…

Рэйчел покосилась на сумку с учебниками. Если Адди вскоре не появится, им не удастся тайком покурить до того, как сестры вернутся с вечерни.

Спустя три четверти часа гостиная окуталась мраком, а Рэйчел все еще сидела одна. Взглянула было в сторону выключателя на противоположной стене, но свет зажигать не стала. Ероша пальцами короткие темные волосы, она придумывала для Адди все новые и новые оправдания, но легче ни от одного из них не становилось.

– Что у нас тут? – раздалось из-за порога. – Что это ты сидишь в потемках, совсем одна?

Вспыхнули лампы.

Рэйчел заморгала, привыкая к яркому свету, и увидела на пороге новую горничную.

– Ах, это вы, миссис Ллевелин. Привет.

Пожилая женщина прислонила швабру к потертому дивану у дверей.

– Бэкгэммон, не так ли? Я научилась играть еще в детстве. На старом языке – «бах-каммайн». То есть, «маленькое сражение»… – Миссис Ллевелин покачала головой. – Но, сколько мне помнится, самому с собой в него играть не слишком-то интересно.

– И не говорите, – согласилась Рэйчел. – Я ждала Адди, но ее до сих пор нет.

– Адди? – Миссис Ллевелин наморщила лоб. – Это такая рослая, в очках? Вот так-так. Выходит, она не сказала тебе, что уезжает с остальными? Они уж час, как ушли.

– Не может быть. Адди ни за что не поехала бы с этими…

Внезапно к глазам подступили слезы. Рэйчел прикусила губу.

– Ладно, – сказала она, убедившись, что голос не дрогнет. – Наверное, ей решать. Пойду к себе. В понедельник контрольная…

Бросив кости в кожаный стаканчик, она потянулась к первому ряду фишек.

– Полно, полно, милая, не так уж все скверно. Думаю, мне пора устроить перерыв, так что, если не возражаешь сыграть со старухой…

Сказать по правде, играть Рэйчел уже расхотелось. Но одной в гробовой тишине дортуара будет еще хуже. Вдобавок, отказывать было бы как-то невежливо.

– Конечно. Давайте сыграем.

– С радостью приму вызов, – сказала миссис Ллевелин, склонившись в легком реверансе, и села напротив.

Рэйчел невольно заулыбалась. С виду миссис Ллевелин была этакой пышкой, с узлом темно-русых, седых у висков волос на макушке, в белом переднике с монограммой «Пансион Св. Цецилии» на правой стороне обширного бюста и именем «Медб», вышитым красным шелком слева. Она улыбнулась Рэйчел, так, что по ее пухлым щекам разбежались морщинки, а глаза на миг превратились в узкие щелки.

Рэйчел бросила кости. Выпало девять. Передвинув две черных фишки, она отдала стаканчик миссис Ллевелин. Та тоже бросила кости, двинула вперед белую фишку и бойко затараторила о своих соседях, и об их детях, и о разных прочих людях, Рэйчел совершенно незнакомых. Не чувствуя надобности что-либо говорить, Рэйчел время от времени кивала. Знакомое щелканье фишек и негромкий перестук костей заглушали обиду, и через пару минут она погрузилась в игру с головой.

Вскоре последняя из ее фишек оказалась всего в двенадцати шагах от дома, и Рэйчел торжествующе ухмыльнулась. Можно сказать, победа в кармане. Миссис Ллевелин выкинула тройку – скверный, надо сказать, бросок – и перебросила кости на сторону Рэйчел.

Перескочив через бортик доски, кубики покатились по столу. Рэйчел хотела было схватить их, но не успела. Кости упали на пол, запрыгали прямиком к решетке системы отопления и на глазах растерянной девочки одна за другой исчезли меж бронзовых прутьев.

– Ты только глянь, что я наделала! – охнула миссис Ллевелин, прижав ладони к щекам. – Вот дура старая да косорукая!