Тропой мужества

  - Таварыш камандзир! - затараторил парнишка. - Германци. Па лесе абышли. Чалавек сто. С куляметом и уинтоуками.

  - Где? - Спросили одновременно все трое.

  - Па поудни тры вярсты. Сюды идуць

  Сержант взял планшет капитана, открыл и вгляделся в карту.

  - Так, вот тут, - ткнул он в точку на карте, потом провел им до деревни.

  - Хреново. - Высказался старшина. - Теперь как, товарищ командир?

  Лейтенант промолчал.

  - Тебя Андрей вроде зовут? - спросил паренька Воронин. - Ты, пострел, как сюда-то пробрался?

  - Так па ускрайку, - махнул тот рукой, - лесам ды берагам ды па кустах.

  - А нас провести сможешь?

  - Ни, - замотал паренек белобрысой головой, - там ужо германци. Дакладна кажу!

  - Куда провести?! - вскинулся лейтенант. - Приказа на отход не было!

  - Приказа не было, - согласился Якушев. - Но нас осталось три десятка. А патронов на двадцать минут боя. Гранат вообще нет. Там, - и сержант показал на запад, - на нас до полка прет. Ляжем тут все. А потом немцы в тыл дивизии ударят. Если уходить, то вместе. Прорываться. Кто-нибудь до наших дойдет. Так шансов больше.

  Лейтенант не ответил. Сержант приподнялся и заглянул за бруствер. Танки по-прежнему стояли у опушки. Вражеской пехоты не наблюдалось. Обстрел прекратился.

  - Что-то затеяли...

  Пулеметная очередь грянула неожиданно. Бил трофей на правом фланге, и похоже в сторону поля.

  - Немцы!

  - К бою! - крикнули одновременно лейтенант и старшина.

  Перебежками, меж разрушенных хат и сараев, бойцы кинулись к восточному склону.

  - Как херово-то, - хрипел на бегу старшина, - там у нас даже стрелковых ячеек нет, только часть окопа слева...

  Добежали до чудом уцелевшего хлева на восточной околице. Выглянули. Немцы шли от леса.

  - До роты, - сказал лейтенант и еще больше побледнел.

  Якушев тоже внимательно осмотрел атакующего врага.

  - Два взвода, - уточнил он. - Тоже не сахар. Хреново то, что у них до восьми пулеметов может быть.

  Солидно заработал 'Дегтярев', следом открыл огонь второй трофейный MG. Захлопали трехлинейки бойцов, рассредоточившихся по разрушенным домам и сараям.

  Степан стрелял, считая каждый патрон. Мазать нельзя. Боеприпасов осталось ничтожно мало. И он не мазал.

  От леса ударили немецкие пулеметы. По срубу часто забарабанило, перемалывая древесину в труху. Убило бойца слева. Вскрикнул старшина. Он отполз и начал заматывать раненую ногу.

  'Дегтярев' перенес огонь на опушку, стараясь погасить вражеские пулеметы, а трофейные продолжали работать по полю. Наконец немцы не выдержали и залегли. Потом начали отползать, оттаскивая раненых, а на поле осталось десятка два неподвижных тел.

  - Вроде отбились, - пробормотал Воронин.

  - Ты как? - спросил его Степан.

  - Терпимо. Но теперь не ходок я. Счас 'Дегтярева' заберу. Больше проку от меня будет. Что там немцы?

  - Отошли.

  Якушев осторожно выглянул и принялся наблюдать.

  - Сержант, а откуда тебе известно, что у немцев восемь пулеметов? - спросил лейтенант.

  - По штату у них во взводе четыре ручника, - ответил сержант, и тут он заметил шевеление в глубине леса.

  - Товарищ командир, там справа, у опушки...

  Лейтенант посмотрел в бинокль. На опушке, почти в глубине леса находилась группа вражеских солдат, а рядом размахивал руками какой-то мужичок.

  - Кто-то из местных... - пробормотал командир.

  - То Прищепа, - услышали они за спиной. - Сволач вядомая! Гэта ён гермацам брод паказав.

  Никто не заметил, как этот проныра появился.

  - А ты что тут делаешь? - изумился Якушев. - А ну кыш отсюда. Убьют же!

  - А я ворага биць хачу! - невозмутимо ответил Андрейка. И поднял из травы трехлинейку. - Тольки патронав няма.

  Лейтенант винтовку сразу отобрал.

  - Я ж вас папярэдзив, а вы ... - насупился парень.

  Вдруг один из бойцов выругался. Степан проследил за его взглядом, присмотрелся и похолодел - немцы вновь пошли в атаку. Но перед собой они гнали стариков, баб, детей...

  Бойцы оторопели.

  - Сволочи, - процедил потрясенный Воронин. - Вот сволочи!

  Бабы брели, прижимая к себе детишек. Их толкали прикладами. Старики пытались прикрыть родных, и сразу получали удары.

  С поля слышался страшный вой.

  Вдруг из глубин сознания всплыло такое, отчего Степан чуть не выронил винтовку. Перед глазами замелькали страшные видения - разрушенные бомбежками города, замерзшие трупы на улицах Ленинграда... сожжённые деревни... Хатынь... Росица... Бабий Яр... простые названия, вдруг ставшие страшным напоминанием в будущем.

  В будущем?

  Степан удивленно огляделся. Все напряженно смотрели на поле, сжимая оружие.

  'Твари! Их истреблять надо. Всех, до единого! За все, что они натворили на нашей земле!'. Это никто не сказал. Это подумал кто-то за него, и Степан был с ним согласен. Злость заполнила сержанта полностью, до скрипа зубов.

  - Это что же твориться, товарищи? - растерянно спросил один из бойцов. - Это же бабы! Дети! Старики! Как они могут так? Разве у них нет жен и детишек?

  - Плевать им на нас! - ответил резко Якушев. - Нет у них никакой совести. Это все план 'Ост'. Уничтожение всех русских. Расстреляют, потравят газами, сожгут, потому что унтерменши мы. Нелюди значит.

  И замолчал, удивляясь сказанному. Память вдруг подсказала такое...