Тропой непроторённой

Ирма фыркнула, наблюдая за шутливой перепалкой коллег.

– Ты пятничные посевы не смотрела ещё? – спросил Новосельцев у биотехнолога.

– Нет, не успела пока, – мотнула она головой, что-то изучая на экране своего телефона. – Сейчас схожу и посмотрю.

Богдан молча кивнул. Почесав подбородок, он снова встал и прошёл к окну, где у них стоял небольшой столик с электрическим чайником, чашками и прочими чайными мелочами.

***

Через час, просмотрев несколько ответов на запросы в смежные лаборатории и выслушав предварительный отчёт Ирмы о пятничном посеве, Богдан задумался над следующими своими действиями. Его исследования вяло трепыхалось где-то в начале пути, и вряд ли сможет сдвинуться без каких-то кардинальных изменений в стратегии. Он достал из стола папку с набросками запроса генетикам, и раскрыл её, вяло перебирая листки.

Всё, что можно было выжать из грибниц в их естественном виде, они уже давно выжали. Но этого мало. Нужно менять подход к выращиванию, или менять сами грибы. Изменить сам мицелий – очень заманчиво, хоть и тоже непросто. Поди пойми, какие гены и каким образом нужно включить, выключить или заменить… Новосельцев вот не знал, хотя, в генетике кое-что смыслил.

Это для журналов и научно-популярных статей существуют красочные лозунги про достижения генетиков и расшифровке генома. На деле же генетика – это до сих пор наука, в которой все тычутся вслепую, на ощупь догадываясь, как, что и куда переткнуть. Если у кого чего успешное и выходит, то общественности видны только эти результаты. А сколько проб и ошибок стоит за этим? Сколько разбитых в дребезге теорий и догадок? И всё потому, что генетики до сих пор не знают законов, по которым складываются и взаимодействуют гены. Не стоит обольщаться громкими заявлениями о полной расшифровке чьего-то там генома. Это всего лишь означает, что ДНК какой-то одной особи вида разложили и выделили из него все составляющие гены и кодирующие их основания. А вот чего там за что отвечает – это одному богу порой известно и понятно. Сомневающиеся могут пойти и посмотреть на так называемое «мусорное ДНК». Да, современная генетика снизила количество «мусорных генов» с 98% до 92, иногда даже считается, что до 80, а то и вообще до 20%. Но легче от этого не стало. Все эти гены в ДНК называют «мусорным» лишь потому, что не знают, зачем они там. Но в то, что это реально бесполезный мусор, остатки от вирусов и бактерий, верить можно разве что ради собственного успокоения или теша своё тщеславие всемогущего царя природы. Богдан себя к таковым не относил. Впрочем, взгляды на «мусорную ДНК» постепенно меняются, и всё больше и больше специалистов говорят, что в геноме нет никакого мусора, зато есть гены, выступающие в роли резервных хранилищ, спящих качеств, защитных механизмов и регуляторов. Вот это уже больше похоже на правду. Правду, которую генетика только-только начала прозревать и разглядывать.

Богдан тяжело вздохнул, закрыл папку с набросками и убрал её обратно в стол. Он сам себе в том не признавался, но что-то останавливало его подать запрос генетикам. Прикрыв глаза, молодой человек вновь вспомнил прочитанное в книжке.

В ней описывался приём внутреннего расширения, позволявший, если верить автору, сливаться с чем угодно на квантовом уровне. В этом состоянии можно сканировать событие, человека, животное или предмет. Что угодно. Сканировать и получать об этом информацию, настолько полную и глубокую, насколько только сможешь себе позволить.

Это казалось фантастикой. Тем более, что и книжка-то фантастическая. Вот только приём расширения и скана реально существует и активно используется в трансперсональной психологии и ещё в целом ряде других психологических направлений. Новосельцев проверил, заодно почитав подробнее.