Тропой памяти (СИ)

Вытащив из щели между пластинками нагрудника очередную полонянку, девушка неожиданно для себя стащила с головы мертвеца вороненый шлем со светлой рунической насечкой. «С» — отразила отполированная стальная поверхность, но обычно падкая до мелочей лучница не заметила знака, и уж, тем паче, не успела его осмыслить: расширенные от ужаса зрачки ее глаз прикипели к мертвому лицу поверженного врага. Уллах-тагор’ин-нарт… дрогнувшая рука уронила шлем и сотворила охранный жест.

Изжелта-серая маска, перекошенная предсмертным оскалом, вполне бы могла принадлежать ящерице: мелкая плотная чешуя покрывала лоб, скулы, уши, даже губы и веки. В выпуклых бесцветно-желтых глазах стыли черные полосы вертикальных зрачков, а уже начинающая мутнеть полупрозрачная пленка третьего века неровно обтягивала роговицу. По чешуйчатой щеке из угла рта сбегала струйка совершенно черной, с зеленоватым отливом, крови. Но самым страшным в облике «принявшего силу» было даже не это. Под жуткой маской взгляд еще безошибочно различал черты иртха: тяжелая, выступающая вперед нижняя челюсть, клыки, вздернутый нос, листовидный разрез глаз… Это было отвратительно… это было ужасно… это было невозможно… Лучница успела повидать соплеменников, чьи лица носили отпечаток увечья, полученного в бою или на охоте, видела все: и отсеченные уши, и сломанные челюсти, и пустые глазницы, прикрытые черной повязкой. Но сейчас глазам ее представало совсем иное… нечто противоестественное, даже с точки зрения иртха-полукровки: сколь не чудовищна подобная связь, но тем не менее сама Шара родилась на свет от отца и матери, от живых созданий, наделенных свободной волей и разумом, а мертвое тело на снегу словно бы никогда и не было живым, как нет жизни в вылепленном горшке, откованной мотыге, да даже в приснопамятной самобеглой повозке… Ненависти к «принявшим силу» не было — для этого девушка слишком мало прожила в Туманных горах, но простить Кхуру то, что он сделал с ее сородичами, не смогла бы даже она.

…От бездыханного тела ее оттащил Рагхулун. Причем довольно грубо: оценив, что на окрики лучница не реагирует, а при попытке поднять за локти еще и на ногах толком не держится, он попросту сгреб ее за поясной ремень и, закинув на плечо, понес к останкам Южных врат: благо сила позволяла. Остальные воины, увидев это зрелище, спрашивать ничего не стали: живая, вроде, наша ирк-мани и ладно — а башка сейчас у всех кругом и в ушах звенит…