Тропой памяти (СИ)

Хузгат порылся в кисете и выяснил неутешительную новость: запасы табака приказали долго жить. Выругавшись в адрес интендантской службы, которая уже вторую неделю отправляла караван на заставу, он поправил на спине колчан с анхуром и стрелами и двинулся к жизнерадостно пускавшему колечки Удруку — в очередной раз клянчить корм для собственной трубки. Поравнявшись с опасным проломом в стене, которым Лугдуш-аба меланхолично пугал новичков-снага, Хузгат невольно глянул вниз и увидел нечто странное: возле самой каменной двери, ведущей во владения Шелоб, лежал паутинный сверток, очертаниями напоминавший человека или иртха.

— Удрук! Хэй, Удрук! Слышь меня? — позвал он, не отрывая взгляда от свертка.

— Слышать-то слышу, — ворчливо отозвался Удрук. — А курева все ж не дам, имей в виду. Ишь разлакомился, мне самому мало!

Хузгат с досады скрипнул зубами, курить хотелось ужасно. Но сейчас жажду дыма пересилило любопытство.

— Да и Наркунгур с твоим куревом, — отмахнулся он. — Иди сюда, чего покажу.

Дождавшись, пока товарищ, осторожно ступая по скользкому базальту, подойдет к разлому, Хузгат указал ему на загадочный предмет.

— Непонятно, почему он здесь лежит, правда? Если Шелоб укусила его в своем логове и он без сознания, почему не оставила висеть там? А если он в сознании и сумел от Шелоб уйти — то почему не избавился от паутины?

— Или его кто-то принес сюда и положил, — задумчиво изрек Удрук, выпятив клыкастую нижнюю челюсть. — Так, ты стой здесь и следи за ним, а я вниз — ребятам скажу.

Со стены Хузгат и остальные стрелки наблюдали за тем, как разворачивались дальнейшие события: через четверть часа из ворот башни рысцой выбежали восемь бойцов в полом доспехе, с ними два стрелка. Двое отодвинули гранитную плиту, а еще двое, быстро зацепив паучий сверток прихваченными для этой цели баграми, втащили его во внутренний двор. Дверь хотели было завалить, но почему-то медлили. Хузгат, которому примерещился скрежет панциря в глубине пещер, хотел было крикнуть, но тут один из парней, кажется, Уфтхак — которого на памяти Хузгата паучиха кусала, по крайней мере, дважды — нырнул в проход и, держа й’танг наготове, двинулся к пещерам.

— Чего он творит, дурень… — сплюнул стрелок, стоявший по левую руку от Хузгата. — Щас вот Шелоб-то его за жопу ка-ак схватит!

Но удары сердца падали один за другим, а гигантская паучиха не спешила нападать. Более того — она вообще никак не среагировала на вторжение в ее владения потенциальной дичи, так и оставшись сидеть в своем каменном мешке. Совершенно невредимый Уфтхак пересек Ущелину, подошел к пещере и шагнул внутрь. Его не было видно с десяток дюжин ударов сердца, а потом в напряжении ждавшие товарищи увидели, как он быстрым шагом направляется обратно к воротам. Храбреца впустили, плиту спешно задвинули на место, и бойцы, взвалив на плечи сверток, поволокли ценный груз в башню.

В этот момент на стене материализовался Удрук, запыхавшийся после быстрого подъема по крутым ступенькам.

— Ну?

— Щас… — гонец перевел дух, — короче так: я прав был, этого жмура кто-то принес. А Шелоб, похоже, ранена — Уфтхак видел в пещерах ее кровь не кровь, ну, одним словом, плохо ей сейчас. А ее панцирь пробить — прикинь, какая силища нужна? Вот это-то силач и сверток подкинул. Видимо, это у него была наживка…

— А кто в свертке-то был? — перебил его Хузгат. — Тарк?

— Не знаю, не видал, — покачал головой Удрук. — Но и не до него сейчас, надо искать того, с длинным ножиком, который Шелоб отделал. Шаграт-сама отправил два патруля, те обшаривают Ущелину. Этот щербатый новый, который Горбаг, настоял, чтобы гонца послать в Моргул насчет пленника. Лугдуш сказал, наша задача — со стены следить, стрелять во все, что только шевельнется у ворот.

— А сам Лугдуш-то где?

— В патруле он, сам попросился. А мне велел передать, чтоб мы глаз не спускали с Ущелины, мало ли какая хрень?

— Ну ага, без тебя мы б не догадались, конечно! — пожал плечами собеседник, и направился на свое место у стены. — Лучше б табака принес.

Глава 33