Тропой памяти (СИ)

Сутки назад соединившийся десяток Дагхура молча наблюдал рыжее зарево над крутым правым берегом Бурзугая. События, предшествовавшие соединению отрядов сами по себе были не из разряда веселых, а открывающийся ныне вид радовал бойцов не более, чем нхара — новый хлыст. Опоздание группы к месту встречи плюс дым над лесом доставило десятнику немало приятных минут ожидания и напряженных размышлений. В итоге было принято решение срочно переправиться через Бурзугай по следам исчезнувшего картографа и его охраны. К великому облегчению, спасать никого не потребовалось. Невозмутимо полирующий й’танг песком Багнур был немало удивлен, когда со стороны выходной шиверы самого нижнего из Бурзугайских порогов показалась восьмерка по пояс мокрых иртха в форме, цепочкой бредущая вдоль берега. Опознав в переднем Дагхура, старый охотник обрадованно всплеснул руками и полез было в воду — встречать, но взлетевший вверх по склону разведчик не удостоил его даже взглядом. Он о чем-то недолго поговорил с Мулугом, и соединившаяся разведгруппа быстро, почти бегом, двинулась в прежнем направлении, по пути забирая все дальше и дальше от берега. Все терялись в догадках: с чего бы это такая спешка? Шаре в плане информации повезло больше других: продолжая тенью следовать за увечным картографом, она успела расслышать обрывки разговоров. Насколько ей удалось понять: судя по дымовому сигналу одной из групп, враг находится на восточном берегу Бурзугая, поэтому десятник, не желая оставлять своих в тылу, принял решение объединить отряд и обойти опасную прибрежную зону по чужому берегу как можно дальше от реки. Идея, мягко говоря, попахивала таингуром, но в свете последних событий являлась, несмотря на опасность затеи, наилучшим решением. Страха не было: авторитет Дагхура оказался настолько велик, что одно лишь присутствие молчаливого моргульца придавало непоколебимую уверенность в том, что все получится как надо. Десятник знал об этом безграничном доверии, поэтому когда темноту ночи разорвало зарево далекого пожара, моргулец сначала молча схватился за голову, после чего, не сдержавшись, помянул Наркунгура и двадцать шесть остроухих демонов. Напрасно Мулуг пытался его успокоить: к себе и своим ошибкам Дагхур был беспощаден. Но, так или иначе, а деваться с вражеского берега было уже некуда, а значит, оставалось по-прежнему идти напролом, в надежде, что проскочить удастся целыми и относительно невредимыми. Не тратя более ни мгновенья на отдых, отряд поспешил на свет пожара, и вскоре оказался перед деревней, где кипел бой. Каково же было удивление приготовившегося к худшему разведчика, когда вместо частей неприятельской армии его взору предстала жалкая кучка мужиков с дубьем и факелами, отчаянно отбивавшихся от еще более жалкой кучки орков. В первых рядах нападавших Дагхур без труда опознал мерзкую физиономию Горбага, мимоходом подметив, что среди фигур в черной форме явно недостает четверых бойцов. Оценив, в чью пользу складывается сейчас ситуация, десятник уже во второй раз за эту ночь сумрачно помянул Наркунгура, и, оставив увечного картографа на попечение таингур-кхана, отдал команду ударить защитникам деревни с тыла. Перемахнув через темные скелеты плетней, десяток быстро проломился через чужие огороды и вылетел на центральную площадь.

— Живых не оставлять! — на бегу распорядился мрачный как туча Дагхур. — Слышишь, стрелок? Тебя это тоже касается. Всех — под ноль! Людей, скотину, собак тоже… Ни единой живой души…

До Шары не сразу дошел весь смысл этой фразы. До сих пор бой, в ее представлении, заключался в том, чтобы не подпускать врага ближе некоей условной черты, дабы нападающий не сумел нанести вред тебе, твоему командиру и друзьям. А когда из-за угла вылетел запыхавшийся, перепуганный мальчишка-подросток, и нерешительно опустились сжимавшие анхур руки, то ушей лучницы достиг даже не крик, скорее — яростный хрип доселе невозмутимого разведчика:

— Что, со слухом беда?! Я сказал — всех!!!

Первой, испуганной, метнувшейся в голове мыслью было протянуть время и попросту дать жертве уйти за пределы прицельной зоны поражения, но пальцы привычным жестом потянули тетиву к груди, и взлетел на уровень глаза стальной наконечник. Решив, что сочинительством самооправданий она займется чуть позже, орчиха прицелилась, и, зажмурив веки, разжала побелевшие пальцы. Видимо, духи услышали наивную мольбу о даровании несчастному скорой и легкой смерти — тяжелая стрела, пробив глазницу, до половины ушла в череп. Даже вскрикнуть не успел…

— Всем рассыпаться! — голос десятника звучал резко, но без прежней ярости, так напугавшей Шару. Теперь это была обычная команда. — Ломай двери!!! Повторяю, живых не оставлять!

И негромко, так что услышала только лучница, хотя быть может, то ей всего лишь почудилось, разведчик шепнул под нос:

— Ну все, родной… Вот и дождались тебя Музгарские рудники…