Тропой памяти (СИ)

«Пожалеешь»?… «в Кирит-Унголе»? Ах, вон даже ка-ак… Совсем, стало быть, решил забрать, от беды подальше. Ай да Шаграт-аба! Но тогда значит…

— Шагр… то есть, дзаннарт-кхан! — лучница так и подскочила на месте, словно вспомнила о каком-то неотложном и крайне важном деле. — Разрешите… это… перед выходом отлучиться ненадолго, а? Со своими попрощаться…

Взгляд девушки был настолько кристально честен, что суровый «дзаннарт-кхан», еще совсем недавно торопивший всех выступить как можно быстрее, неопределенно кивнул в ответ: «давай, мол, бегом!». Перекинув полы лархана через локоть и придерживая перевязь с храгом, Шара вихрем сорвалась с места и помчалась назад в двухэтажное здание. Небо над горами уже было не таким черным, с каждой минутой в нем разливалась та рассеянная серость, что предвещает скорый восход солнца. Меньше чем через четверть часа первые лучи дневного светила, вынырнувшего из-за черных отрогов гор, упадут на плиты внутреннего двора крепости, а значит, до возвещающего отбой гонга остались какие-то жалкие мгновенья. В лучшем случае за это время можно успеть обменяться касанием рук, в худшем — только в окно постучать. Но ведь успеет же…

Она действительно успела. В низком сводчатом помещении, отделявшем от улицы жилой этаж, у крохотного зарешеченного окошка стоял мелкий и тощий иртха в клепаной рубахе стрелка. Совершенно неподвижно, как это умеют только степняки…

— Ранхур! — негромко позвала лучница. Парень даже не вздрогнул, словно этого и ждал.

— Уллах-тагор’ин-глор, — с облегчением выдохнул его обычно бесстрастный голос. — У него все-таки получилось вытащить тебя из застенков… — он мельком оглядел ее с головы до сапог — Ты цела?

Шара кивнула, внутренне радуясь, что Ранхур не в курсе обстоятельств ее неожиданного ареста: не придется тратить время на бестолковые объяснения.

— А Хаграр где? — девушка сделала вид, что пытается заглянуть за спину товарища. При его росте это выглядело особенно забавно.

— Там… — Ранхур кивнул в сторону коридора. — До отбоя вообще-то минуты три осталось, если что… Это я тут торчу, остальные уж, поди, тюфяки разворачивают. Пошли, поможем… — и он сделал шаг в сторону спальных помещений, знаком приглашая Шару следовать за собой. Но та досадливо поморщилась.

— Ранхур, стой! Я туда не пойду… С сегодняшней ночи… тьфу, то есть с этого часа я больше не служу у Тхаруга в сотне. Меня переводят в Кирит-Унгол… вот… — выпалив все это единым духом, Шара замялась, не зная, что еще добавить.

Степняк замер на месте, мгновенно оценив весь смысл этих слов.

— Насовсем? — на всякий случай уточнил он. Девушка неопределенно пожала плечами: «да кто ж его знает?»

— Ясно… — кивнул парень и снова замолчал. Лучница почувствовала, что должна сказать какую-нибудь глупость. Срываться на всякую высокопарную чушь совершенно не хотелось, но тишина давила виски: Н-наркунгур, может, вообще в последний раз видимся, так что же — тупо молчать теперь?!

— Да ладно, Ранхур, жизнь длинная… — она попыталась улыбнуться, но вышло очень уж неуверенно, — Может, когда война начнется, увидимся еще… А может и еще раньше: тебя к нам, либо наоборот, а?

— Может быть… — невозмутимо кивнул парень, и Шара механически повторила его жест. Время ночи неумолимо убывало.

— Попрощайся за меня с Хаграром, ладно? — заторопилась девушка, — Ну, с Магратом тоже, с Уфтхаком, со всеми… Счас, погоди-ка немного…

Она начала яростно развязывать вплетенный в косу замшевый шнурок, но из-за спешки выходило плохо. Потеряв терпение, Шара, морщась от боли, выдрала из волос один кончик тесемки, и что-то стряхнула в подставленную горсть, после чего протянула зажатый в кулаке предмет Ранхуру. И в этот самый миг ударил гонг.

— На… это… На память, короче… Арук-наур[37]! — пробормотала она и метнулась в сторону двери.

— Арук-наур! — крикнул степняк ей вослед и рысцой побежал по коридору — о том, что после сигнала отбоя шляться по зданию настоятельно не рекомендуется, знает даже снага[38]. За его спиной хлопнула тяжелая створка входной двери, и уже снаружи донесся звук быстро удаляющихся девичьих шагов. В спальное помещение казармы Ранхур влетел как раз вовремя, за минуту до проверки. Не раздеваясь, он плюхнулся на казенный тюфяк и с головой накрылся одеялом. Только здесь, в темноте и одиночестве, парень разжал кулак, и смог как следует рассмотреть прощальный подарок: на его смуглой ладони лежал кусочек обсидиана, формой напоминающий оголовок стрелы.

Глава 11