Тропой памяти (СИ)

— Так они же днем всю охрану могут в крепости перерезать! А что — запросто! Проберутся мимо постов втихушку, и…

Лучница не поняла, отчего вдруг все четверо вкушающих сухари погранцов принялись усиленно кашлять, точно крошка попала не в то горло, и лишь обратив взгляд на дядьку, она заметила, что суровый дзаннарт-кхан тихо смеется.

— В крепость, говоришь? — хмыкнул он, — Нда-а… Знаешь, те из тарков, которые перли через перевалы не таясь, дальше сторожевых постов не забирались: й’тангом по черепу — и вся история. Жаль, у меня стрелков маловато, а то б все еще проще было. Ну, а тем, кому хватало ума и хитрости двигаться скрытно, чтобы, как ты говоришь, втихушку в Кирит-Унгол пролезть, не повезло. Не досталось им такой легкой смерти…путь все равно один — по ущелине и через пещеру, иначе никак. Вон, не далее как вчера одного такого прыткого красавца Назгулам в подарочек привез.

— А в пещере что? — осторожно поинтересовалась Шара.

Но разговорившийся было сотник на этом месте неожиданно умолк, лишь загадочно улыбнулся уголком рта: «скоро, мол, сама все узнаешь». И, вернув лицу прежнюю серьезность, оглядел бойцов, и, хлопнув себя по коленям, поднялся на ноги:

— Все, привал окончен! Подъем!

То ли дело было в отсутствии ловушек на тропе, то ли сама тропа стала шире и ровнее, но в Кирит-Унгол маленький отряд долетел как на крыльях, даже стемнеть еще не успело. Ожидавшая увидеть мрачную крепость с мощными и высокими стенами, лучница была поражена и едва ли не разочарована открывшимся ей с тропы видом одинокой башенки, что торчала из седловины перевала между двух острых скальных клыков точно неладно вбитый гвоздь. В плане изящества архитектуры этой черной каменной трубе было столь же далеко до Минас Моргула, как походной горелке — до Ородруина. Но, присмотревшись как следует, Шара поняла свою ошибку: то, что одуревшая от солнца и бесконечных горных троп девушка приняла за башню, являлось по сути своей чем-то вроде сторожевой вышки, а все остальное, по-видимому, скрывалось в толще скал. К окованным шипастой бронзой восточным воротам крепости вел единственный подъем, и тот пролегал по дну неприветливо-серого ущелья, что обрывалось ниже по склону поперечной скальной стенкой с десятком другим пещерных лазов. Слева и справа от этого проложенного природой коридора вздымалось остроконечное месиво дикого камня, преодолеть которое по силам впору было бы, пожалуй, лишь горному козлу. Шара усмехнулась про себя словам дядьки Шаграта: воистину, с таким расположением Кирит-Унголу нечего бояться, даже у ворот соберется вся тарочья рать: в узком горле ущелины один посредственный стрелок способен армию остановить. А окажись их пара-тройка, да еще и с дальнобойными анхурами и запасом стрел, крепость практически бессмертна. В таком случае, Шаграт-аба имел все основания заливаться тихим смехом в ответ на робкие предположения лучницы о «тайном» проникновении в крепость вражеских лазутчиков. Интересно только, а как же тогда одного из них удалось взять живым… Но задать этот и другие вопросы касательно неприступности Паучьего Жала, девушка не успела, ибо сливавшаяся с общим фоном стены каменная плита бесшумно отъехала в сторону, и маленький отряд шагнул в скальное нутро крепостных подземелий.

— Ну, неужели?! — оказавшись в темноте, один из пограничников первым делом остервенело сдернул нарт-харуму. Остальные трое немедля последовали его примеру, и даже тролль догадался стащить свои закопченные пиалушки. Коридор вился вперед широкой сытой змеей, его сухие стены озарял розоватый свет далеких факелов. Ни единого пятнышка плесени или мха, воздух был хоть и несравним с вольным горным ветром, однако без густоты и всяческой затхлости, как в моргульских подвалах. Издалека до новоприбывших долетел чей-то голос, Шаграт немедля сложил ладони воронкой и проорал в ответ, пару мгновений прислушался, потом ругнулся досадливо и пошел разбираться. Четверо погранцов тоже разом умудрились куда-то подеваться, и Шара осталась одна в незнакомом полутемном коридоре. Если, разумеется, не принимать в расчет тролля, который с видом оставленного на страже цепного пса, решил ни шагу с места не делать до возвращения хозяина. Где-то в глубине горы меж стен гуляли раскаты дядькиного голоса, ему вторил другой, словно бы извиняющийся, однако по тембру не менее мощный. Судя по всему, разногласия оказались не слишком серьезны, ибо вскоре голоса оппонентов стали стихать, а потом по гулким плитам послышались знакомые быстрые шаги, и рассеянный свет дальних факелов заслонила бритоголовая фигура в летящем по ходу движения плаще.

— Ну Пильхак… — бормотал себе под нос молодой сотник, — вот же и на день нельзя оставить, а… — заметив, попавшие в поле зрения сапоги сверхмалого размера, он резко остановился и поднял голову, столкнувшись взглядом со скучающей племянницей.