Тропой памяти (СИ)

— Лаурелиндореннан… — медленно проговорила вслух девушка загадочно звенящие слоги чужого языка, явно наслаждаясь сочетаниями звуков. Для нее это было не просто мудреное слово: как и положено имени всякой вещи на земле, название леса также имело толкование и смысл. Пожалуй, что лучше всего это перевести как «золотозвончатая долина»… да. В этом лесу растут невиданные деревья с золотыми кронами, там дом йерри, что не ведают иной крыши над головой, кроме небосвода, и еще… Та женщина, из видения… она тоже живет там. Вот, значит, что это за край…

Открылась дверь, и Шара, как нашкодивший щенок, поспешно сделала шаг назад, давая понять, что карта тут совершенно не при чем. На пороге стоял Шаграт в сопровождении еще одного иртха. Не узнать его было невозможно: это был тот самый пузан, что недавно потчевал их противоядием от Шелоб, да и кроме того, дядюшка Пильхак — местный лекарь — известен был повсеместно не только на взгляд, но и на запах. Не спутал бы даже слепой…

— А… э-э… Хасса… — пробормотала лучница, морщась от резкого запаха оригхаша, которым одежда пришельца, похоже, пропиталась насквозь.

— Хасса, хасса… — добродушно проворчал в ответ Пильхак, выдержал драматическую паузу, после чего откашлялся, прочищая горло, и вдруг, ни с того ни, с сего, рявкнул во всю глотку:

— Стой где стоишь! Оружие на землю!

Застигнутая врасплох неожиданным требованием Шара послушно начала было расстегивать перевязь с храгом, но почти сразу опомнилась: чего это, собственно, ради?

— Совсем сдурел, что ли? — возмутилась она. — Орет еще с порога…

На пузатого лекаря эта отповедь не подействовала совершенно.

— Молчать! Оружие на землю! — орал он. — Только дернись — получишь стрелу! Отвечай, где скрывается твоя шайка?

— Да нет у меня никакой шайки! — сжимая кулаки, рявкнула в ответ лучница не хуже него самого. — Идите проспитесь уже, а! Шаграт-аба! — девушка обратила непонимающее лицо к сотнику, по-прежнему стоящему в дверях, — Он что — пьян, что ли?

— Тихо, тихо! Уймитесь оба сей же миг! — шикнул тот, поднося к губам обтянутый перчаткой палец. И, укоризненно покачав головой, добавил — Ну, Пильха-ак… ну я ж просил как-нибудь того… помягче, а?

В ответ на сей упрек, пропахший оригхашем лекарь, довольно ухмыльнулся, обнажив желтые, наполовину съеденные клыки.

— Ну… что знал, все сказал, уж извиняйте! — он отвесил обалдевшей Шаре ироничный поклон, — А вообще-то, коли оно по совести, — заметил Пильхак, — так это она сама первой орать начала…

— Что? — вытаращила глаза лучница, — Да заорешь тут с тобой… И еще буду! — на всякий случай предупредила она, набирая в грудь побольше воздуха.

— Да на здоровье! — хохотнул Шаграт, — Только сделай уж милость, на иртха’ин-кхур, пожалуйста! Здесь, конечно, не Моргул, но вопли на языке йерри не приветствуются тем не менее…

— А…

Лучница осеклась на том самом глубоком вдохе, затравленно переводя взгляд с дзаннарт-кхана на лекаря и обратно.

— Да уж это… — хмыкнул Пильхак, косясь на Шаграта, — Верно дзаннарт-кхан говорит… потише бы. А то не ровен час… Извиняйте, анхур-ману, ежели что не так, — смущенно ухмыльнулся он, кланяясь вновь.

После того, как дверь за лекарем закрылась, в кабинете коменданта повисла продолжительная, почти материальная тишина. Шаграт исподлобья смотрел на племянницу, привалившись к дверному косяку и скрестив на груди руки. Девушка пораженно хлопала глазами. Ого! Выходит, она только что запросто заговорила на языке йерри, и даже не заметила этого? С ума можно сойти…

— А теперь? — робко пискнула она.

— Теперь — нормально… — протянул он, в задумчивости полируя перчаткой бритый затылок. — Ай, да духи-тугоухи… Так. Поехали дальше.

С этими словами, сотник извлек из голенища высокого сапога необычной формы кинжал в изукрашенных ножнах и протянул его племяннице.

— Что это за вещь? Скажи мне.

Серебристо мерцающий и странно холодный клинок лег в подставленные девичьи ладони. Шара зачем-то прикрыла глаза, и провела кончиками пальцев по выпуклому узору ножен, так, как сделал бы слепой.

— Это фамильный кинжал дома Финвэ. — спокойно и размеренно сообщила Шара. — Он откован еще в Валиноре, и мастер Фаэглор запечатлел на его лезвии девиз… вот она, эта надпись: «славнее доблести, доблестнее славы». Он достался мне… ну, то есть последнему хозяину этой вещи — немедленно поправилась Шара, — от отца моего Элладана, сына Эл…

— Как он выглядел? — быстро перебил девушку Шаграт. — Хозяин кинжала, я имею в виду?

— Это Элда… ну, то есть йерри, по-нашему — привычные с детства слова отчего-то казались теперь чужими и странными. — Он был молодой совсем, тоненький такой… и волосы у него были светло-русые, и зеленые глаза…

— Какие-какие глаза? — удивленно переспросил Шаграт. Видимо, не расслышал…