Тропой памяти (СИ)

Сизый табачный дым разворачивал в воздухе призрачные свои кольца, нехотя поднимался вверх к потолку, собираясь там в слоистые облака, и столь же лениво таял, смешиваясь с темнотой. Шара бессмысленно наблюдала за его превращениями. Думать не хотелось, но мысли упрямо возвращались к священному очагу клана… к потерянному дому. К Рагхулуну. Удивительно просто, сколько всего оставлено по ту сторону Морийского рва! Что-то все тяжелее становится уходить; помнится, родной Кундуз будущая лучница покидала чуть ли не с радостью. С Хаграром и Ранхуром расставаться было грустно, но не слишком. Из Кирит-Унгола бежать в неведомые земли оказалось не только грустно, но и страшно. А теперь вот снова в путь, и опять это очень похоже на бегство. И что самое гадкое — податься больше некуда! Если даже ей и удастся, выйдя на поверхность, выдать себя за сухну и поселиться в какой-нибудь деревне, то от Назгулов все равно не спрячешься. Равно как и от дара чужой памяти. Шара выпустила в потолок три ровных дымных колечка… во-во, замкнутый круг. Назг. Затянулась еще… Кстати, о памяти и предках. Помнится, в свое время нелегкая тропа занесла сильно сомневающуюся и совершенно растерянную хранительницу в Туманные горы вовсе не затем, чтобы учить мирных иртха-отщепенцев делать анхуры и воевать с урук-тха'ай. Душа чуяла истину, как заблудившийся в пустыне чует воду, но упрямый рассудок требовал доказательств. Именно поэтому она оказалась здесь. Сказать по совести, слепой шаман не смог бы убедить девушку в правдивости ее воспоминаний, и очень удачно, что нашелся настоящий свидетель Начала времен, Эрэнно. Именно он ответил девушке на самый главный, самый первый вопрос. Жаль, что им так недолго удалось побеседовать… А вслед за первым вопросом бурным потоком хлынули и другие. О том, что в Унсухуштане неладно, девушка начала догадываться очень давно, просто до армии ей ни разу не приходилось покидать пределов стойбища. Следовательно, видела она очень немногое, ибо в каждом племени своя власть, а государь — он где-то очень далеко. «Мы говорим — Унсухуштан, подразумеваем — Харт’ан Гортхар», хм. Величественная фигура Отца Ночного народа вечно и незримо присутствовала на горизонте, в этой стране о нем напоминало все… и тем не менее, что-то было не так. После поражения в битве последнего союза он сильно сдал по сравнению с годами основания Унсухуштана. К смертному созданию подошло бы определение «постарел», а к бессмертному? Само собой такое не происходит, и повторное изгнание Черного Валы за пределы мира — это лишь одна из причин. Нет, снова не так…

Шара стиснула виски. Шаман подгорного клана говорил о Черном Майя как о предателе и самозванце, но это само собой, ему по должности положено. А вот Эрэнно, напротив, отзывался весьма тепло, но главное: оба подтвердили, что по сравнению с Первой Эпохой ученик Мелх-хара изменился до неузнаваемости. Какая жалость, что она может видеть будущего правителя Страны Восходящего Солнца только глазами девочки из затерянного эльфийского народа! Если бы можно было только глянуть на него, ну, скажем, в середине Второй Эпохи… очень большой разрыв во времени — поди теперь разберись, когда все это началось и чем закончится. Бред… Шара сделала еще одну затяжку. Хм… странное дело. Скорее всего, простое совпадение, но очень уж похоже на то, как из видения битвы Союза Эльфов и Людей неожиданно исчез ее предок Элронд. Или еще одна родственница, за судьбой которой также не удается проследить. Будто стена, тупик.

Девушка скосила глаза влево. Ахха, в точности такой. Очень жаль. Что воспоминания этих двоих недоступны: пожалуй. Элронд и Галадриэль — наиболее ценные из предков по отцовской линии в плане сведений о Черном Майя. Не зря ведь он столько веков был первейшим врагом эльфов, с успехом заменив на этом ответственном посту прежнего Врага… хе! Элронд — ближе по линии предков, к тому же участвовал в битве Последнего Союза, но Галадриэль — более древнее существо. А что, если…

Глава 26

— Какая мерзость! — промолвила Владычица, отведя, наконец, взгляд от Зеркала.

Она брезгливо повела рукой над водной гладью, и всё исчезло. В ответ на это гостья чуть улыбнулась уголками губ.

— Поверь мне, Владычица Золотого Леса, я тоже считаю историю моего, хм…, рождения отвратительной, но я думаю — не мне объяснять тебе, что Песнь Творения изменить невозможно…

Тут Галадриэль вздрогнула.

— …как и не повернуть вспять всего, что было после Неё.

Эти странные слова Галадриэль меньше всего ожидала услышать от нежданной гостьи. Несвойственная оркам манера речи, спокойный взгляд, уверенный тон больше напоминали эльфийских владык древности. Но несоответствие внешности и слов пришелицы вызвало у Владычицы только приступ раздражения.

— Не берись рассуждать о том, что тебе неведомо! Что ты можешь знать о Песни Творения, жалкое Искажение Замысла? — её презрению не было предела.

Спокойствие орчихи сменилось иронично-недоумённым выражением лица: