Тропой смелых(изд.1950)

Степан Васильевич не засмеялся над этим рассуждением. Он помнил свои детские годы и детские увлечения. Тогда он тоже считал, что тайна — очень хорошая и безусловно интересная штука. А если говорить правду, так и сейчас, уже взрослый, он очень уважал всяческие тайны и любил их разгадывать. В этом, собственно, размышлял он, и заключается прекрасная, увлекательная обязанность всех ученых. Вот: где на других планетах живут существа, подобные людям? Разве это не тайна, разгадке которой стоит посвятить жизнь! А как повторить те естественные процессы, в результате которых образуются ценнейшие минералы? Эта тайна, так долго мучившая людей, не раскрывается разве в наших лабораториях! Как отсрочить смерть? Над этой тайной бьются сотни ученых и проделывают тысячи опытов, начиная с жучков и кончая человеком. Какие богатства скрываются под необозримыми просторами Северо-Восточной Сибири? Разве не ждет страна разгадки этой тайны! О, их много, самых разных и очень интересных тайн! И, право, без них жизнь была бы скучной.

Так думал Степан Васильевич, и поэтому он вовсе не засмеялся над рассуждениями Димуса, а наоборот, сочувствуя ему, захотел утешить детей. И вот что рассказал он им:

— Ты говоришь, хлопец, медь — это неинтересно, потому что ее и без тайн сколько угодно. А я тебе скажу: ты ошибаешься. С этим вот месторождением связана даже не одна тайна, а три… Первая, самая древняя, — это тайна его происхождения. Известно, что медный колчедан, то-есть халькопирит, нередко образуется из тех расплавленных масс, которые извергаются земной утробой и называются магмой. Они поднимаются с очень значительных глубин, где царит страшно высокая температура. Что происходит в тех глубинах, как и почему, из каких растворов соединяются вместе медь, железо и сера, которые образуют халькопирит, — все это до сих пор очень мало изучено, и над разгадкой этой тайны природы предстоит поработать и геохимикам, и геологам, и химикам, и физикам. — Степан Васильевич раскурил трубку. — Вторая тайна помоложе. Вы историю в школе уже начали учить?.. Так вот, был в древности такой ученый — Геродот. Он много путешествовал. Геродот рассказывал, что в Гиперборейских горах — так он называл Урал — существовали чудские копи, в которых добывалась медь. Чудь — это народ, который жил в те далекие времена, когда люди еще не умели пользоваться железом, но уже научились делать медные и бронзовые предметы. В народе у нас сохранилась такая легенда. Жила чудь в уральских лесах, трудилась. Однажды двинулись в горы войска чужого народа, зазвенели мечи. Чудины не хотели стать рабами. Но они не умели воевать. Они превратили пещеры в громадные подземные убежища, укрепили их столбами и спрятались там. Когда враг подступил совсем близко, чудины подрубили столбы — земля обрушилась, и схоронила весь народ. С тех пор в пещерах и древних шахтах находят полуистлевшие человеческие кости, а рядом — медные кайлы и молотки, ломики, сумки из лосиных шкур, наполненные рудой… Я не верю, что этот народ сам убил себя, но дыма без огня не бывает — видимо, было в древности какое-то нашествие на Урал. А то, что находят под землей, — это свидетельство работ в древних медных рудниках. И здесь, недалеко от Джакарской пещеры, по рассказам стариков, есть какие-то старинные заваленные шахты, где раньше добывали медь. Разве не интересно для археолога разгадать эту тайну?..

Ребята слушали очень внимательно, а глаза Димуса раскрылись так широко, что казалось, будто он хочет сквозь тысячелетия рассмотреть чудские копи. Степан Васильевич продолжал задумчиво:

— А легенда о Джакаре… Мне лично думается, что она тоже… Вы слышали эту историю?.. Как же так? Раз шли в пещеру, надо было поинтересоваться. Рассказывают вот что. Однажды — это было в конце позапрошлого века — появился в этих местах старик. Он называл себя башкиром Джакаром, но разговаривал по-русски. Он бродил по лесу, по горам, а потом куда-то исчез. Через некоторое время здесь появился небольшой отряд пугачевских удальцов. Возглавлял его все тот же старик. Именовался он уже по-другому, но люди запомнили его как Джакара, и так это имя осталось в народе.