Тропой смелых(изд.1950)

Отряд расположился как раз в этом логу. Люди были вооружены, но почему-то у всех были кирки, лопаты и другой горный инструмент. Царские слуги выследили их — говорят, что один из помощников старика оказался предателем. И кто знает — обломок не его ли меча нашли вы в подземелье? Ну, сейчас гадать не будем. Так вот. На чем я остановился?.. Да, их выследили. Сюда нагрянули казаки. Джакарцы отбивались, но враг превосходил их численно, и они спрятались в пещере. Осада продолжалась два дня. На вторую ночь отряд выбрался из пещеры по никому не известному ходу, напал на казаков и перебил их. В ту же ночь джакарцы скрылись и больше не появлялись здесь… Вот я и размышляю: зачем был тут Джакар? Думается мне, что он искал руду. Руда Пугачеву была нужна. Или, может, он рассчитывал найти здесь драгоценный металл. Сейчас это трудно решить. Когда-нибудь историки разгадают. Для меня же это не историческая загадка, а часть геологической тайны пещеры. А ты говоришь: неинтересно!..

После этого рассказа ребята как будто и совсем перестали горевать, что в Сверкающем гроте оказалось не золото, а медь.

…Краешек солнца показался из-за леса. Посветлели, засверкали верхушки берез. На западе уплывали за далекие синие горы последние космы грозовых туч. С речки возвращались ребята.

— Тащите свои миски, ложки! — встретил их вожатый.

— Павел, чего они смеются! Ведь такая наука есть — пещерология? — спросил Вова.

— Есть. Только она называется немного не так. Спелеология.

— Спелеология? — Вова задумался. — Ну, все равно. Значит, я буду называться как — спелео-ло-лог, да?

— О-о, ты решил стать спелеологом? — заинтересовался инженер.

— Обязательно! Вот я побольше вырасту, я знаете какие пещеры открою!

— Никаким он спелеологом не будет, — вмешался старший брат. — Он букашечник.

— И вовсе нет! И тебя не спрашивают! Я сейчас гидротехник. А насекомые — это… — Вова подумал и совершенно серьезно закончил: — Это так, детское увлечение.

Все рассмеялись, но Вова продолжал оставаться серьезным. Он поддернул свои брючонки и сказал:

— Вот видите — даже штаны стали спадывать. Это значит — я похудел. Миша, когда вырос, тоже похудел.

— Павел, знаете, нам сейчас Витя показывал, как по деревьям надо лазить. Ух, и здорово! Мне казалось, я хорошо лазаю, лучше Миши, а Витя — он, как кошка. Быстро-быстро!

— Ой, у вас зеркало есть! — заметил Дима. — Можно посмотреться?

Это было маленькое походное зеркальце, но оно вполне удовлетворило ребят. Конечно, окажись здесь большое — метра в два — трюмо, было бы лучше, а то пришлось установить очередь, так как каждому хотелось взглянуть на собственную физиономию.

Все немного похудели за эти дни и все загорели. Брови Лёни стали совсем белесыми, а его вздернутый нос, обожженный солнцем, облупился. Веснушки на Мишином лице стали менее видны: цвет кожи почти сравнялся с их цветом. Скулы на Витином лице выпирали больше обычного. Дима, посмотревшись в зеркальце, спросил:

— Вот тут, у губ, появились складки, да?

Ему очень хотелось этого, потому что, думал он, складки у рта придадут лицу выражение суровой энергии.

Вова смотреться в зеркало отказался.

— Что я, девчонка, что ли! — заявил он.

Но когда все принялись есть, Дубов-младший тайком от других взял зеркало и уставился в него. Над ним засмеялись. Он кротко пояснил:

— Прыщик вскочил, вот тут, — и неопределенно повел пальцем возле совершенно чистого лица.

Варево было очень вкусным, а Степан Васильевич сказал, что его помощник и шофер скоро должны вернуться из деревни с ведром молока. Это известие было принято с шумным одобрением.

Геолог все посматривал на Лёню, потом спросил:

— Тикин, твоего дедушку с отцовской стороны звали не Леонид Захарович?

Лёня задержал ложку, направленную было ко рту, быстро глянул на геолога и ответил:

— Да. А вы откуда знаете?

— Да вот знаю, — улыбнулся Степан Васильевич. — Очень хорошо был мне знаком этот замечательный человек. Я ведь у него учился. Еще в школе. Он меня и на специальность мою навел — на геологию. И в пещере этой в первый раз я был с ним. В тысяча девятьсот двадцать первом году. А на следующий год он умер. — И геолог замолчал, задумавшись о чем-то.

— Вот здо́рово! — сказал Дима, восхищенно поглядывая то на Степана Васильевича, то на Лёню. — А план… Лёнь, покажи-ка план.

Геолог с интересом взял измятый, пожелтевший лист. Суровое лицо его просветлело.

— Да, да, — промолвил он. — Эту копию Леонид Захарович снял с плана…

— …в «Записках УОЛЕ», да?

— В «Записках УОЛЕ». Совершенно верно. Ходил тогда с нами в пещеру мужичок один — Игнатьич, из соседней деревни.

— Сломин его фамилия, такой высокий?

— Да вы, оказывается, всё знаете! — удивился геолог. — Сломин, горщик по профессии…

— Это наш знакомый, — гордо сказал Вова.

— Чудеса! А грот вы нашли как? По этой вот надписи?

— По надписи. И еще у нас есть дневник дедушки. Только там страница оборвана.

Степан Васильевич листал дневник и с какой-то светлой грустью легонько покачивал головой, приговаривая вполголоса: «Да, да… да».