Тропой священного козерога, или В поисках абсолютного центра

Приехали в центр города, прямо на улицу Ленина. Остановились у какого-то билдинга, поднялись на лифте на последний этаж. Заходим в бюро. Каландар сразу направляется в свой кабинет, усаживается в кожаное кресло за дизайнерским столом, кладет на него ноги, берет в руки вертушку: «Ало, Рустам, неси договор!» Через минуту в кабинет входит безукоризненно одетый молодой человек в галстуке, с красной папкой под мышкой. Каландар берет документы, отправляет Рустамчика назад. Потом звонит еще куда-то. Включили телевизор, девушка принесла чай.

Какой профиль у каландаровского бизнеса? В основном — пиарный. Владимир теперь подряжался на организации для республиканской элиты авиазиаратов на Хазрати-Бурх. Министры, секретари обкомов, профессора, высокие кагэбэшники — все теперь летали на Хазрати-Бурх в сопровождении Каландара, предлагавшего прямые вертолетные туры из столицы к святыне. В те дни в Таджикистане был распространен тренд на национально-историческую идентификацию, высокие чиновники и нарождавшиеся бизнесмены готовы были кидать крупные деньги на отправление своих религиозных и духовных треб. Но и о материи никто не забывал. Каландар, параллельно с турагентством, специализировался на создании декоративных интерьеров класса люкс для дорогих клубов, салонов и магазинов города. На один из таких объектов он предложил нам съездить.

Это был огромный магазин модельной одежды в самом центре города. Заходим. Все вокруг блестит отполированным мрамором. Узорчатая колоннада, белые слоновой кости фризы, на потолке — художественная резьба по дереву, раскрашенная в гамме традиционного орнамента. На яшмовых консолях — золотые вазы, в зеркальных нишах — женские меха и бутичная одежда на вкус жен катарских шейхов. Весь персонал — восточные красавицы в строгих деловых костюмчиках. Просто дворец Шахерезады! И я вспоминаю Синдбада-морехода: да, усто, ты нашел нужную краску!..

Из дворца Шехерезады едем в гостиницу-интурист «Таджикистан», в ресторан. Каландар заказал здесь по случаю моего приезда банкетный зал. Входим. Официанты проводят к стоящему в центре помещения огромному столу, ломящемуся от снеди. Всего вокруг десятка два человек. Все — сотрудники или компаньоны Каландара. Нас с Викторией он представил как иностранных гостей, и каждый из присутствовавших произнес по этому случаю тост, не выпить за который было абсолютно невозможно. Впрочем, потом пили уже без тостов, но дружно. В конечном итоге и попили и поели просто по-барски, до последних пределов, типично по-восточному.

Каландар единолично выставлял весь этот стол всей команде. Это был сильный жест. Наше предыдущее застолье оплачивал я: в ресторане на Невском, на углу у станции «Маяковская», где мы спасались целительным коньяком от последствий алхимической свадьбы Сокола. Дальше мне нужно было на Московский вокзал, Каландару — в противоположную сторону. Он скрылся походкой бродяги — с вечным «ермаком» за спиной и орденским посохом в руке — в плывшем с Фонтанки тумане, чтобы выйти из него через несколько лет здесь, в Душанбе, в ресторане «Таджикистан», в качестве уважаемого и состоятельного члена сообщества новой социальной элиты республики. Мир действительно встал с ног на голову. Это было время больших общественных надежд — золотой век для истинных талантов. Это был момент осуществления всех мыслимых и немыслимых проектов.

Эйфория перестройки. Первые годы перестройки были наполнены эйфорическими надеждами, апофеоз которых во многом приходится на август 1991-го. С людей сняли намордники, расковали инициативу. Началась как бы взрослая жизнь: бизнес, путешествия, контакты с иностранцами, снятие цензуры и советских моральных табу. РАЗРЕШИЛИ ИНДИВИДУАЛИЗМ. Большинство моих знакомых в это время расцвело. Дела катили, все клеилось, концы срастались, перспективы намыливались, а главное — ощутимые, материальные результаты были налицо, на ощупь. Вот он, мир, бери — не хочу! Каландар, не моргнув глазом, выложил за обед восемь штук — а когда-то он жил с женой и двумя детьми в месяц на стольник! У Вороны тоже все шло в гору: непыльная работа, социальные связи, плюс врожденный авантюризм. Он предлагал организовать охоту в таджикских заповедниках для иностранцев, с полным сервисом от «А» до «Я», включая транспорт, размещение, выход на позицию и т. д. Крышу давали спецслужбы. Это было совершенно реальное предложение, и я принял его к сведению, но в тот момент меня больше интересовал контакт с Министерством культуры, которого Ворона, несмотря на все связи со спецслужбами, обеспечить не мог. Я прибег к собственным средствам, и в результате оказался-таки в кабинете министра.