Тропой священного козерога, или В поисках абсолютного центра

— Ну и чего ты хочешь, что здесь ищешь? Снежного человека? Так ведь у нас тут нет снега!

— Да нет, снежного человека мы уже нашли. Но я слышал, что у вас такие же сверхъестественные способности, как у реальных йети. Мне бы хотелось, как представителю Эстонского парапсихологического общества, пообщаться с вами на предмет альтернативных техник познания.

Это явно не впечатлило моего собеседника.

— Кто рассказал о Мирзабае?

— Леня Асадов.

— Не знаю такого! А тебе — нечего тут делать. Отправляйся домой!

Все было ясно. Жаль, конечно, что не удалось увидеть жизнь Мирзабаевой школы изнутри, но, с другой стороны, я должен был рассчитывать и на такой вариант приема. Как-никак — чужой монастырь... Ничего другого не оставалось, как, лицемерно раскланявшись, отправиться дальше. «Дальше» означало «на Султан-Бобо» (раз уж я здесь), а потом — в Нукус, откуда можно было вылететь в Москву. Я вернулся к автобусной остановке и начал ловить машины в сторону Нукуса, на полпути к которому располагался загадочный мазар.

Через полчаса остановился автобус. «Куда, Ну’кис? Поехали!» В салоне были водитель и еще несколько человек. Когда я спросил, где лучше сойти, чтобы добраться до Султана-Бобо, мои попутчики заметно оживились.

— А зачем тебе туда, что ты там хочешь делать?

— Видите ли, я член аржеологической экспедиции и хочу осмотреть этот знаменитый памятник культуры.

Выяснилось, что автобус идет как раз к мазару. Один из пассажиров рассказал, что этот мазар очень популярен у женщин, особенно — бесплодных, которые периодически ездят на святое место подлечиться. Автобус шел как раз забрать с мазара очередную группу. Пользуясь случаем, я спросил, не знают ли мои попутчики Мирзабая?

— Э-э, Мирзабай... да его тут все знают!

И человек рассказал, что раньше Мирза считался местным сумасшедшим. Так было до тех пор, пока не пришла бумага из Москвы.

— Они сказали, что Мирзабай какой-то особенный, им теперь интересуются Академия Наук и Центр подготовки космонавтов!

После «бумаги» Мирза, по мнению рассказчика, совершенно обнаглел: он демонстративно ходит по Бируни с молодыми девками, пьет водку и отрывается как хочет, травмируя воображение местных пуритан.

— Представляешь, идет он однажды со своей палкой по Бируни, а с ним — целая стая полураздетых девчонок. Подходит милиционер и говорит: «Здесь девушкам так ходить нельзя, надо ноги и плечи закрыть!» А Мирза ему: «Или ты сейчас отстанешь, или девушки пойдут голыми купаться!» Милиционер не отстает, и тогда Мирза говорит своим: «Девочки, давайте все в фонтан!» И они, представляешь, разделись догола и прыгнули в фонтан! Тут такая паника пошла! Милиционер не знает что делать, сбежались люди, а Мирза сам залез в фонтан и хватает девчонок — одну туда, другую сюда! А что делать? У него бумага из Москвы, трогать его теперь нельзя! Вот, приезжал из Москвы к нему недавно какой-то большой начальник, его наши раисы тоже принимали. А ты что про него спрашиваешь?

— Да я как раз хотел посмотреть, что это за человек такой знаменитый? У нас в Эстонии про него тоже знают. Только он какой-то неприветливый, разговаривать не стал!

— Это странно. Мирза — очень общительный!

— Ну, не знаю, меня он не принял.

— Может быть, он тебя не понял? Он ведь по-русски почти не говорит!

— Как не говорит? Прекрасно говорит! Даже без акцента..

— Это такой молодой, высокий, с усами?

— Да, да, именно он!

— Э-э, дорогой, так это не Мирзабай, это Абай!

После этих слов меня словно током пробило. Так это был не Мирза! Абай выдал себя за мастера, отшив меня как мальчика! А где же в таком случае Мирза? Дома его, похоже, все же не было. Может быть, как раз сидит на мазаре?

Тем временем автобус вошел в зону чистой пустыни. По обе стороны шоссе тянулись обширные голые плоскости, обрамленные с севера хребтом Султануиздаг, а с юга — руслом Амударьи. Автобус свернул с шоссе на проселочную дорогу, шедшую в направлении гигантского кладбища — классического «города мертвых», по казахстанскому образцу. Дорога петляла среди каменных могильников, пока не привела нас, наконец, к возвышавшемуся на пригорке посреди кладбища внушительному кубическому строению под большим куполом. Султан-Бобо — усыпальница сподвижника и современника пророка, некогда йеменского пастуха Султана Увайса аль-Карани, основателя суфийского ордена Увайсийя.