Тропой священного козерога, или В поисках абсолютного центра

Первый снег сезона. Тем временем в Москву приехала Ирина, и мы решили сходить в гости к Хайдар-аке. Взяли водки, звоним в дверь. «Ассалому алейкум, Ака! Чхели, нахз?» Мы расцеловались. У Хайдара сидел гость — его друг детства по фамилии Юрасовский, специалист по восточным языкам. У Юрасовского как раз был день рождения, и он, видимо, решил его отметить в нестандартной атмосфере. Мэтры сидели по разные стороны огромного резного дубового стола и аристократически чокались маленькими рюмочками, наполненными «Столичной». Наш визит еще более прибавил нестандартности. И принесенная водка — тоже. Стопка за стопкой... Юрасовский — высокий, подтянутый, до блеска выбритый, с дизайнерскими усиками молодец средних лет, баловень столичных барышень — в присутствии дамы, по мере набирания градусов, все более офицерился. Вальяжно жестикулируя, с интонациями Вертинского, он спрашивал:

— Хайдар, ты знаешь, как, к примеру, называется вот этот предмет?

— Консоль.

— Правильно, молодец! Сегодня мало кто знает это слово. Плебейский быт вытесняет культуру.

Он вопрошающе взглянул на нас с Ириной, как бы тестируя реакцию на элитарность.

— Happy birthday, mister рresident!

Где-то через полчаса раздается звонок в дверь. Передо мной опять встает душанбинское дежавю. На пороге — Алферов!

— Хайдар-ака, я принес обещанные листы.

Елки-палки, это парень принес те самые листы, которые он обещал Хайдару за билет в Москву! По такому случаю налили еще водки, развернули товар лицом. Да, неплохо... Даже Юрасовского пробило. Стильно, а главное — загадочно.

— Ну что, Сережа, как договаривались — по двадцатнику за лист?

— Хоп, майлиш!

— Ну, а теперь беги за водкой!

Алферов слетал за огненной водой. Схак набирал обороты. Пили уже не из рюмочек, а из чашек. Иншалла! Мы с Алферовым начали в такт раскачиваться, отбивая ладонями ритм по дубовому столу. Юрасовский насторожился. В его «белой» концепции явно не было места для «зеленого» зикра. Хайдар-ака колебался между политкорректностью и фаной. Ирина — единственная, кто не пил, — наблюдала за ситуацией с позиции беспристрастного рефери, поддерживая сильные заявления всех без исключения сторон. В конце концов, Хайдар не выдержал и присоединился к зикрующей партии. «Лоиллоиллолло! Хууахууахууайло!» Юрасовский явно чувствовал себя не в своей тарелке:

— Господа, к чему этот цирк?

Ха-ха-ха, господин полковник! Ху-ху-ху! Энергетика распирала, адреналин бил в голову прямой наводкой.

Когда мы вскочили на стол, Юрасовский с ужасом ретировался. Откуда-то с лестничной площадки донеслись крики: «Это опять у бородатого сумасшедшие водку жрут! Надо бы санитаров с милицией вызвать!» Но нам в этот момент было абсолютно все по барабану. Попробуй, сунься! «Лоиллоиллолло! Хууахууахууайло!» Это был полный триумф воли над плебейской расторопностью. Подавленные произволом Абсолюта, соседи заглохли, а мы продолжали зикровать. Ирина, избегая нюансов, закрылась на кухне. В определенный момент воздуха и пространства стало мало. Мебель начала разъезжаться в стороны. Мы двигались по кругу, припевая, притопывая и прихлопывая, прикладываясь из горла к араку и, подпрыгивая, ударяли друг друга по ладоням. Постепенно эти жесты принимали все более воинствующий характер.

Наконец зикр обрел кристальную четкость самурайского боя. Хайдар-ака наскакивал на меня всем корпусом с криками фанатика-шахида, а я выставлял защитные блоки в технике «железной рубашки», атакуя его по принципу «земля-воздух-земля». В какой-то момент Ака предпринял решающий жест, прыгнув на меня с боевым кличем, ногами вперед, но я, присев в стойку змеи, перебросил его через себя дальше, по направлению естественной траектории полета стокилограммового корпуса. Раздался звон разбитого стекла, вместе с которым силы тела и разума меня оставили.

Очнулся от холода. Открываю глаза и с крайним удивлением констатирую, что все мое тело запорошено СНЕГОМ! А вместе с телом — и весь пол. Вот это номер! В попытке осмыслить ситуацию оглядываюсь вокруг и обнаруживаю, что снег задувает в комнату снаружи через полностью высаженное окно. Это был первый снег сезона.

Ирина оставалась единственным вменяемым свидетелем имевшего накануне место зикра-бушидо. Хайдар, как и я, зафиксировали лишь отдельные его фрагменты. Выяснилось, что в результате последнего сета, когда я перепрофилировал полет шейха, тело последнего влетело головой вперед в окно и, пробив двойные рамы, вышло почти по пояс наружу. Хайдар-ака рассказал, что самого момента полета не помнит, но свежий ночной воздух привел его в сознание:

— Открываю глаза и вижу над собой звезды. Ну, думаю, что-то не так! Потом обнаруживаю, что по локти высовываюсь из окна. Хотел вылезти назад, но тут оказалось, что осколки разбитого стекла торчат как длинные острые кинжалы. Как протащить тело через все эти кинжалы — непонятно. Я решил для начала еще немножко подышать свежим воздухом, чтобы окончательно прийти в себя, но на самом деле снова заснул. Опять проснулся, когда уже пошел снег.