Тропой таёжного охотника

Между ними встал Симов.

— Ты что, ошалел? — крикнул он Фоке. — Рассудительность твоя где? Убери руку сейчас же! Мордобой устраивать нечего. Этим делу не поможешь!

Фока покраснел. Разжав кулак, он опустил руку и зашарил глазами по земле…

— Я так… ничего, товарищ лейтенант. Но только, ежели не знаешь, так не берись быть проводником… У нас за это…

— В этом ты прав, — перебил его Симов. — А тебе, Данилыч, — обратился он к Уварову, — давно надо бы признаться, что потерял дорогу. Шутка ли, так замучить и себя, и нас, и коней.

— Так нешто я зла хотел бригаде? — убитым голосом оправдывался Уваров. — Хотел ближним путем на Ингоду вывести, коней и время сберечь… Помню, в прошлые годы напарники мои Малым Улелеем не раз выходили на Ингоду. Ну, ладно, кедрач сгорел… А куда запропастилась речка эта, будь она неладна?

— Будет толковать… — остановил его Симов. — Потом разберемся, куда речка девалась. А теперь — ни шагу вперед! Пока дождями не замыло следы, пойдемте себе в пяту. — С этими словами он повернул коня и повел его назад, внимательно всматриваясь в следы. Охотники своей тропой возвращались к истокам Улелея.

Симов шел впереди. Решив сократить дорогу, он направился звериной тропой напрямик.

— Сто-о-ой! Товарищ лейтенант, поглядите, — возбужденно воскликнул Фока и отбежал в сторону, к вбитому в землю небольшому колу с вырубленным гладким затесом. На нем была вырезана стрелка и под ней чертежным почерком следовал пояснительный текст. За давностью карандашный графит местами смыло, но очертания букв сохранились, и Симов громко прочитал вслух: «Отворот в падь Малый Улелей». Все оживились, радостно заговорили. Осмотрев местность, охотники немедленно свернули в указанном направлении и, перейдя долину Большого Улелея, вошли в лес. На деревьях через каждые пятнадцать-двадцать шагов видны были огромные затесы. Сразу стало видно, что здесь проходила экспедиция; охотники обычно отмечают тропу иначе — небольшими зарубками и на таком расстоянии, что одну от другой едва видно.

Преодолев перевал, путники благополучно спустились к истокам Малого Улелея. Тропа привела их в бескрайние заросли ерника, заглушившие травянистую растительность. Пришлось спуститься вниз по речке, чтобы отыскать лужайку для лошадей. Отощавшие, они едва поспевали за людьми. Поминутно дергая головой и натягивая повод, несчастные животные тянулись к зеленым веточкам кустарников. Но охотники торопили их. По расчетам Уварова, до Ингоды оставалось не больше десяти километров.

Малый Улелей в своем устье оказался быстрым потоком, метров десяти шириной и лишь немного уступал Большому Улелею. Протяженность его долины в 30 километров также подтвердила предположение, что обе речки примерно равны.

Поручив Уварову, в наказанье, оборудовать табор и все хозяйственные дела, Симов и Трохин отправились обследовать пойму Ингоды. Тут же у стана оказался звериный брод. На отмель выходили следы лосей и кабанов. У леса следы сходились в тропы. Фока, ориентируясь по ним, легко отыскал небольшое лесное озеро, заросшее на середине кувшинкой, а по краям — хвощем, вахтой и высоким рогозом.

Вечерние сумерки прервали разведку. Наступившая темнота скрыла окружающие предметы, оставив лишь на середине реки светлеющий блик. Налетевший легкий ветерок принес с собой отдаленный шум порога. Нахлынули разорванные хлопья тумана, закрыв на реке последний просвет. Наступившую тишину нарушил донесшийся с противоположного берега громкий всплеск от свалившегося в реку громоздкого тела. Послышалось бульканье воды, пофыркивание на середине реки, затем в тумане на берегу показался силуэт большого лося.

В одно мгновенье Трохин вскинул винтовку и выстрелил. Огромный старый бык был сражен замертво. Фока, всегда поражавший товарищей своим зрением, по-видимому, обостренным за счет глухоты, в этот вечер превзошел все стрелковые возможности. Его твердой рукой пуля была точно направлена под ухо животного.

Запасы хлеба, соли и крупы подходили к концу. Махорка иссякла, и охотники уже несколько дней томились без курева. Каждый завтрак, обед и ужин заканчивался неизменной фразой: «Эх, махорочки бы…». Все это заставляло товарищей торопиться с возвращением в Ключи.

Решено было сплавить лося на плотах, а лошадей налегке перегнать берегом. Охотникам предстояло заготовить и обработать немало леса, чтобы соорудить прочные и послушные плоты.

Фокино зрение и на этот раз выручило товарищей. Он первый обнаружил на противоположном берегу завал колодника.

Охотники переплыли Ингоду и занялись заготовкой леса. Поваленные бурей сухие сосны в обхват толщиной оказались прекрасным материалом для постройки зимовья и плотов. Стволы были разделаны на «сутунки» — пятиметровые бревна — и подтащены к берегу.

Первый плот шириной в десять бревен был скреплен кольцами, скрученными из молодых березок, распаренных в горячей золе костра. Такое кольцо надевалось на пару бревен, туго натягивалось стягом и заклинивалось под жердь, положенную поперек бревен. Скрепив таким образом оба конца, к ним подвязывали вторую пару.