Тропою Белого Круга. Подкидыш Древних (СИ)

Спустя несколько мгновений после того, как Камая, повинуясь приказу, тронула лежащую перед ней чёрную продолговатую пластину, в зал начали шумно входить слуги, занося громоздкие кованые треножники и причудливые стойки с закреплёнными на них амулетами. Наверняка ждали прямо за дверью, выстроившись в ряд в коридоре. Эхтеандро кинул мимолётный взгляд на часы. До начала меньше пяти минут.

— Камая, передай этим немытым гидюлькаровцам, чтобы приступали к захватам, сейчас самое время, — Мастер, шепнув наставления на ушко своей любимой ученице, шаркающей походкой, выдающей в моложавом мужчине глубокого старика, добрался наконец до кресла и с особым наслаждением растянулся в нём, заняв удобную позу.

Долгое ожидание Главы круга вознаградил момент, когда слуги установили все нужные амулеты в назначенных местах и поспешно, в страхе покинули зал. Чернь что-то чувствует, понимает, что в доме скоро произойдёт нечто жуткое. Какое-то время они посомневаются и всё же решатся сообщить об этом городским дознавателям. Только будет поздно. Цепь ритуалов станет неостановимой и сам Тах'халь Ширахх, демон поглощения душ, почтит этот проклятый Тезои городишко своим величием. Эхтеандро выпрямился, чуть размял плечи и приступил к ритуалу. В отличие от младших рангов, ему уже давно не требуются все эти глупости в виде свечей, чтобы установить первую, изначально зыбкую связь с Некотаном, миром демонов. Мастер рывком распахнул ворот сорочки, отчего пуговицы с цокотом разбежались по полу. Демонопоклонник решительно приложил руку к окружности памятной татуировки на груди. Лёгкое мысленное касание ажурного круга со вписанными в него демоническими знаками вызвало привычное тёплое ответное чувство. Эхтеандро едва удержался от того, чтобы не закричать, когда упал на колени от пылающей пьянящей боли в груди. Татуировка заметно вспухла под трясущейся рукой и начала своё неспешное вращение, просвечивая сквозь скрюченные пальцы пульсирующим фиолетовым сиянием. Всё! Начало положено…

— Камая, начинай, — хриплым, натужным голосом выдавил из себя Мастер, глядя прямо перед собой и в никуда одновременно.

— Слушаюсь, Мастер, — слова доносятся до Эхтеандро гулко и отдалённо, как под водой. Нужно продолжать удерживать осознанную непрерывную связь с демоническим отчимом до конца ритуала. Если сейчас поддаться человеческой слабости и попытаться разорвать контакт, демон уже не отпустит и будет медленно вытягивать душу через открытый канал, доводя до окончательного безумия.

Не проронив больше ни слова, стройная женщина, в свои неполные тридцать лет выглядящая едва на двадцать, подошла к центральному амулету. Перед её глазами возвышается полупрозрачная каменная чаша с выступающими из краёв десятью длинными металлическими шипами и дымчатым туманом, покрывающим дно. Мастер однажды сказал, что этот древний артефакт имеет не менее древнее название Даш'хар Таккар, что означает Выбор Достойного. Несмотря на своё многолетнее обучение, Камая пока не способна так виртуозно выстраивать амулетные схемы, как это удаётся её Учителю и Господину — Мастеру Эхтеандро, однако правильно пробудить к жизни наследие гениальных предков она в состоянии. Заученным слитным движением Камая быстро коснулась обнажённым запястьем каждого шипа так, что к центру чаши устремились десять маленьких капелек крови. Девушка машинально кинула взгляд на запястье — ни малейшего следа ранения. Крошечные шарики крови, увлекаемые магическими силами артефакта, наконец достигли дна, нырнув в стелящийся белёсый туман, отчего тот сначала почернел, а затем резко вскипел бурыми всплесками дымчатых гейзеров. Камае едва удалось удержать себя, чтобы не отшатнуться. Связь с артефактом разрывать нельзя, какие бы страдания или страхи он ни вызывал. Эту прописную истину вбивали тогда ещё начинающим магам в Школе на поздних годах обучения, когда лучших из них допустили к Истинному Знанию Магии Некотана. Камая неожиданно для себя улыбнулась, вспомнив тот момент, когда она узнала, что допущена к этим особенным знаниям. Неясная тревога, поселившаяся было в душе девушки пару дней назад, сама собой отступила и рассеялась, как утренний туман под лучами милостивого Спашта.