Тропою Данте

Гнев — вторичная эмоция; он возникает как защита в ответ на причиненную вам боль. Например, вы активно выступаете на совещании, а ваш руководитель словно игнорирует ваши соображения. Вы чувствуете, что вами пренебрегают, или даже осуждают вас, и внезапно ощущаете в себе растущую энергию. Это и есть гнев. Он может вылиться в словесный отпор или во враждебную позу, но, возможно, вам удастся успешно подавить его до того, как он найдет выражение. Эта борьба знакома каждому. Это естественно. Но некоторые из нас хотят испытывать гнев: мы хотим воспользоваться его силой. Мы хотим добиться своего, запугивая других. Мы хотим, чтобы другие знали: если они станут пренебрегают нами, то узнают силу нашего гнева.

Та же движущая сила имеет место и в некоторых браках. Очень часто мужчины — но также и некоторые женщины — пользуются гневом, чтобы привлечь внимание членов семьи. Одна пациентка рассказывала, что ее муж ведет себя так, словно получает настоящее удовольствие, впадая в ярость. Он как будто погружается в собственный экстатический мир, его взгляд становится бессмысленным, голос крикливым, слова грубыми и обидными.

С другой стороны, подавленный гнев кипит подспудно, в гнетущей обиде — это гнев, который, например, побуждает людей объявлять супругу или супруге «бойкот». Такой гнев мы обнаружили в Майкле, пациенте, который пришел к нам лечиться через несколько месяцев после обширного инфаркта. Это был пятидесятипятилетний ветеран Вьетнамской войны, который принес на первый терапевтический сеанс свою обиду, кипевшую тридцать лет. Он был зол на своего начальника, на бывшую жену, на армию, правительство, на водителя едущей впереди машины, на медлительность продавца в гастрономе, и так далее и тому подобное: он гневался на жизнь.

Во время войны Майкл провел месяцы под обстрелами. Ежедневно мимо него проносили мертвых и раненых однополчан. Он чувствовал беззащитность и страх каждой клеткой тела, и, вернувшись в Америку, хотел лишь одного — чтобы его оставили в покое. Он замкнулся в молчании и общался только с другими ветеранами, которым доверял, поскольку делил с ними общие переживания.

Всякий раз, когда мы сталкиваемся с человеком в столь отчаянном и раздраженном состоянии, мы понимаем, что это не вся правда о нем. Мы понимаем: было что-то, поддерживавшее его и дававшее ему силы жить, несмотря на остроту боли. То, что Майкл пришел за помощью, свидетельствовало о том, что он искал способ укрепиться в своем намерении жить.

Существует особая образная медитация, которую мы используем, чтобы помочь нашим пациентам и ученикам связаться с источником их цели и смысла жизни. Нам показалось, что она будет полезна Майклу. Попробуйте выполнить это упражнение и понаблюдайте, какого рода самопонимание появится у вас.

Время осмысления

1. Расположитесь поудобнее… Доверьтесь креслу…

2. Сосредоточьтесь на своем дыхании…

3. Теперь позвольте дыханию дышать самостоятельно и просто наблюдайте за ним…

4. Теперь позвольте своему восприятию войти в ваш разум… и в память… и пусть к вам вернется время, когда вы чувствовали полноту и смысл вашей жизни… во всех подробностях…

5. А теперь начинайте осознавать сущность того периода… Что было главным для вас? Не торопитесь…

«Время осмысления» наступило для Майкла, когда один из приятелей по Вьетнаму пригласил его понырять с аквалангом. Сперва они погружались в воду недалеко от Виргинских островов среди кристально чистых коралловых рифов, ярких и прекрасных, кишащих цветастыми косяками рыб. Им обоим там не понравилось. Майкл сказал, что не чувствовал себя там в безопасности. Он был словно голый. Он ощущал, что необходимо постоянно быть готовым к потенциальной опасности, и боялся, что красота и покой этих вод убаюкают его до полного благодушия. Кроме того, ему было трудно поверить в красоту, потому что он столь сурово столкнулся с жестокостью мира. Красота воспринималась как иллюзия, жестокость была реальностью.

Однако тишина во время погружения с аквалангом успокаивала, поэтому они с приятелем стали искать другие места для дайвинга. Кто-то рассказал им о поисках останков затонувших кораблей, и эта идея им понравилась. В первый раз они погружались в глубокие, темные воды у побережья штата Массачусетс. Майкл почувствовал максимальную полноту жизни в тот момент, когда стал погружаться все глубже и глубже, в полный мрак. Единственным звуком был звук его дыхания. Он понимал, что жив, потому что слышал свое дыхание. Погружаясь во мрак, он был насторожен и полностью сосредоточен на дыхании.

Погружение завершалось медленным всплытием ко все увеличивающейся яркости пронизанного солнцем слоя океана. Он описывал глубокое волнение, которое испытывал в конце этих погружений. Они были «реальными», поскольку давали ощущение причастности к хрупкости жизни. Не было никаких ложных надежд и иллюзий. Каждый раз, опускаясь, он не был уверен, что вернется. Для него в этом и состояла правда жизни.