Тропою дикого осла (Записки великого русского писателя)

Не устаю тащиться от местных ментов. Все наши анекдоты, все шутки Гоголя, Щедрина и Чехова на полицейскую тему - словно про них. Впрочем, отсутствие юмора у официальных лиц - китайская традиция со времен Чин Шихуана. Еще тогда все окрестные народы официально считались вассалами Китая. Если, например, приезжал в гости хан, император кланялся ему в ноги, дрожа от страха, а в отчетах это фиксировалось как визит вассала к сеньору для уплаты дани. Сейчас Китай провозгласил своей собственностью все острова Южно-Китайского моря, хотя на одном из них стоит входной маяк порта Манила. И даже скромная железнодорожная служащая готова умереть на посту, но не выпустить с перрона человека, приехавшего без билета, хотя понятно, что жить на станции он не останется, да и забор кончается метрах в ста. У народа, однако, с юмором все в порядке.

Но хватит о Китае. Впереди Маньчжурия, провинция Ляонин и ее столица город Шэньян, он же Мукден, некогда столица Третьей империи маньчжур. Возник он в XI веке, еще во времена Второй ("Золотой" империи), когда маньчжуры назывались чжурджэнями.

После разгрома Золотой империи Чингисханом чжурджэни частично рассеялись в окрестной тайге (их потомки - удэ Приморья), частично попали под китайское культурное влияние. Только в XVI веке они вновь создали сильное государство со столицей в Мукдене. Император Нурачи построил здесь роскошный дворец, который я имел удовольствие посетить, а его сын Шуньжи в 1644 году преодолел Стену и взял Пекин. К концу века они захватили весь Китай и без боя подчинили Тибет. Но к моменту падения маньчжурской династии в Пекине в 1911 г нация была уже сильно ассимилирована китайцами, а Мукден превратился в небольшой городок, поставлявший на юг женшень, панты и меха. В ХХ веке он доставался то России, то Японии, а после войны вдруг стал важным промышленным центром - сейчас уже 7 миллионов человек. Это единственный, кроме Нанкина, город в стране, где английские вывески бывают без ошибок.

Дворец Нурачи заметно отличается от китайских, а в музее собрана огромная коллекция оружия, доспехов, скульптуры и т. д. Все это очень интересно, ведь из всех тунгусо-маньчжурских народов только маньчжуры создали государство и письменность. Особенно хороши каменные медведи времен Первой империи - Бохай.

(Медведь - тотемное животное всех тунгусо-маньчжурских народов, а также воспринявших их влияние нивхов и айнов).

25.09. 140Y. Пришлось разменять все доллары на юани и сразу же много потратить.

За Шеньяном - места дикие, банков нет, а деньги нужны. Прошли те времена, когда меня возили и кормили, а я расплачивался лучезарной улыбкой, сердечным "ще-ще"

("спасибо"), уроками английского или возможностью прочитать Дацзыбао и потрогать Большой Бундес. На севере к русским привыкли, тут такие номера не проходят, да и нет у меня больше ни Дацзыбао, ни паспорта с Бундесом (так называют наши "челноки" красивую яркую визу ФРГ с голографической картинкой).

Утром приезжаю в Туньхуа, провинция Jилинь (на наших картах Гирин) - и в неслабый момент. Я уже не раз видел здесь публичные порки (кража, уклонение от алиментов и еще не знаю, за что), а сейчас присутствую при публичной казни. На площадь перед вокзалом вылетели два армейских грузовика, солдаты встали в оцепление, сдерживая мгновенно собравшуюся толпу, вывели дрожащего типа, повалили лицом вниз, пальнули в затылок из карабина, кинули в кузов и уехали, оставив на стене плакат с пояснением. Двое ребят перевели мне, в чем дело: мужик поскандалил с женой и убил ее. Я бы ему дал год условно: голос китаянки средних лет трудно выдержать.

В Туньхуа еще остались настоящие маньчжуры и пара вывесок маньчжурским алфавитом, но больше смотреть не на что. Как и во всех селах и небольших городах, в качестве духов-охранителей входа здесь вешают на створки дверей плакаты из серии "Великие полководцы Китая". Особенно хороши в этой роли маршалы Народно-Освободительной Армии в почти советской форме, на белых конях и с шашками наголо.

Красивая штука - настоящий паровоз. Путь в 200 км от Туньхуа до Эрдао Байхэ занимает десять часов. Я снова попадаю в другую страну: кукурузные поля и голые скалистые горы сменились покрытыми лесом сопками в сумасшедших красках дальневосточной осени, круглые китайские лица пятиугольными корейскими, кирпичные дома - глинобитными, а вездесущие микротрактора с прицепами - упряжками быков. Денег осталось всего долларов на шесть. В десять вечера начинаю подъем на расположенный в пятидесяти километрах Пяктусан (2760 м). Под дождем с мокрым снегом марширую по тайге, пытаясь сочинять стихи в китайском стиле. Это довольно сложно, так как у нас в языке нет тонов и мало коротких слов, но я попробую.

На склон лег снег,

Скрыл лес туман,

Ручья стих смех

Вот-вот зима.

А дождь все льет,

И крут подъем...

Что ж, ночь пройдет,

Черт с ним, с дождем!

Глава четвертая. Человек без паспорта

По диким степям Забайкалья,

Где золото моют в горах,

Бродяга, судьбу проклиная,

Тащился с сумой на плечах.

Русская народная песня