Тропою мести

Они кружились в смертоносном танце около минуты – то сближались, то расходились. Турко начинал уставать, его движения становились все более медленными и все более неуклюжими. Комбинезон генерала превратился в сито, из мелких ранок текла кровь.

– Ты – ошибка! – Несколько раз зарядив своему оппоненту в пах, Андрей взрезал его рукав. – Это – за моих братьев, чертов подонок! – Турко упал на спину. – Вот и все, генералиссимус картонный! Остался последний штрих. – Рэй навалился на побежденного врага сверху, прижал его грудь коленом. – Я так долго этого ждал! – Нож был занесен для фатального удара. – Прощ…

Его остановили две пули – толкнули в плечо, прервали вендетту, отправили его в блаженное ничто.

* * *

Оружейный ремень больнее и больнее впивался в кожу, сама же снайперская винтовка болталась за спиной. Бежать становилось все труднее. Огонек то и дело спотыкался, задевая массивные корни деревьев, что торчали из земли.

– Дьявол! – вырвалось у него, когда он снова едва не потерял равновесие. – Соберись!

На бегу он умудрился расстегнуть клапан кобуры – и приятная на ощупь рукоять пистолета легла в ладонь. Теперь, когда вооружился, стало гораздо легче.

Как гласит сталкерская мудрость, геройствовать нужно не совсем уж с голой жопой.

Поджигатель начал уставать, эта своеобразная полоса с препятствиями изрядно вымотала его – кольнуло бок, в глазах задвоилось. Пришлось приложить неимоверные усилия, чтобы перепрыгнуть через валявшееся на тропинке бревно, но Огонек не сдавался, а подгонял и подгонял свое тело вперед. На кону стояла жизнь лучшего друга, а это значило, что он не имел никакого морального права спасовать перед трудностями.

В лесу был брошен старый советский бензовоз, между кабиной и цистерной которого затаилась аномалия «розетка». Смертельная ловушка притягивала взгляд – по ее границам пробегали электрические заряды, а в самом центре пульсировал артефакт «электра». Все это Огонек отметил за долю секунды. Вот она, выучка! Не пропьешь ты талант. Сталкер – это навсегда.

«Если бы я выстрелил еще в тот момент, когда схватка только-только началась? Или тогда, когда генерал мутузил Андрея, словно боксерскую грушу, пригвоздив его к земле? Зачем я сдержал это дурацкое слово? Сейчас бы распивал виски за упокой души сволочного генерала, перед этим разжившись «электрой». Сказка! Коли мои принципы привели к такому концу, какой от них был толк? Никто не ответит мне. Принципы – это вообще очень странная штука».

Андрея сразили две пули, но стрелять в генерала Огонек не рискнул. Если бы рядом стоял, если бы был вооружен пистолетом, то пальнул бы, даже не задумываясь. Но СВД – это другое дело. Да, это нереально убойная вещь и именно поэтому слишком серьезная для такого профана, как весельчак-поджигатель. Старый друг был прав, ты попробуй с ней еще совладать – баба-то она с характером! Если у снайпера нет соответствующего опыта, если у него нет навыков обращения с этим стволом, то «драгуновка» в руках дилетанта превращается в громоздкий кусок металла, что принесет куда больше вреда, чем пользы.

«Быстрее-быстрее-быстрее, – подбадривал себя Огонек, задыхаясь. – Я должен все исправить!»

Мелькало перед глазами – как Андрей потешно дергался, как с Турко сползал…

– Нет! – Не останавливаясь, Огонек пригнулся, чтобы его лицо не похлестало ветками старой березки, дернул рацию: – Скай, прием! Ответь мне!

Но ответом ему стал лишь шум помех в эфире.

Все полетело в тартарары.

Глава 13 Мирные времена

Проворная «Газель» выбросила из-под колес прелый перегной и, миновав ржавый указатель «Электромеханический завод имени Ленинского Комсомола[11], 3 км», выскочила на неплохо сохранившуюся бетонную дорогу. Этот путь прокладывали здесь около тридцати лет назад. Сам завод с помпой открыли ровно за месяц до Первого взрыва – двадцать шестого марта тысяча девятьсот восемьдесят шестого года. Полотно хорошо сохранилось – разве что время поиздевалось над ним.

На хоть сколь-нибудь сохранившемся, пускай и местами заросшем растительностью покрытии водитель позволил себе придавить педаль газа. Несомненно, это противоречило всем возможным регламентам о технике безопасности при выезде на Дикие Территории, что были утверждены руководством «Удара», но капитан Петренко чихать на это хотел. Гнать по Зоне – как играть в русскую рулетку с револьвером, в шестизарядном барабане которого забито пять патронов. Одна попытка, один шанс. Пронесет – не пронесет. Он не сбавлял скорость и не позволял двигателю потерять обороты, хотя стрелка тахометра уже приближалась к критической отметке – медлить было нельзя. Если «положишь» движок – его еще починить можно, а вот вернуть с того света генерала Турко, что сейчас пачкает кровью пассажирское сиденье, будет невозможно.

Верный друг и помощник Турко – майор Павел Водопьянов – сейчас молча смотрел в лобовое стекло. Он сделал все, что мог: вытащил лидера из передряги, перевязал его раны бинтами и вколол обезболивающее. Но это никак не заменит полноценной медицинской помощи, и если генерал ее не получит, ему придется худо.