Тропою Силы

— М-м-м, нет, — удивленно повела она плечами, посмотрев по сторонам. — Вообще нет. Да и с чего вдруг?

— Ну как же… это же… Величие! — я пыталась подобрать слова, но не смогла.

— И? — меня словно не услышали.

— Ну Величие! — словно ребенок, пытаюсь донести взрослому нелепую мысль, привстав на кровати. — Все вас уважают, признают, а к вашим словам все прислушиваются. Сама Сила идет рука об руку с вами.

— И зачем оно мне?

Эти слова окончательно меня добили. Как так, чтобы кто-то отказался от… такого?! От того, от чего отказаться в принципе… невозможно!

— Вот именно этого я не понимаю! Вы же всего в шаге от этого. У вас хватит и силы, и знаний чтобы подняться выше. Почему вы не идете дальше? — все-таки подобрав слова, и активно жестикулируя, пытаюсь донести мысль.

— А смысл, Вессира? Смысл мне идти дальше, когда я этого не хочу? — вздохнула она, посмотрев на меня взглядом взрослого, который умиляется детской глупости.

— Как это?

— Раньше да, я шла вперед не взирая ни на что, — кивнула Аала, удобнее устраиваясь на моей кровати. — Я старательно училась, познавала Силу, я нарабатывала авторитет, я искренне считала, что, дойдя до, как ты сказала «величия», я стану счастливой. Ведь я всем докажу и покажу чего стою. Более того, понимать, что в твоих руках сосредоточена такая Сила… сама мысль будоражила сознание. Но потом… — она вздохнула и отвела взгляд. — чем выше я поднималась, тем четче понимала бессмысленность этого пути.

— Но почему?

— Потому, что он не делал меня счастливой.

— А что сделало?

— Не что, а кто, — поправила меня Аала и грустно улыбнулась. — Как-то раз, совершенно случайно я повстречалась с одним странником. Он был миралукой. Мы тогда оказались по воле случая в передряге. Корабль разбился, выжили большинство, но много раненых. Мы ждали помощи, а пока ждали я, он и еще пара разумных, были единственными бойцами и надеждой выживших не закончить свой путь желудке какой-нибудь твари. Так вот, тот Миралука смог то, что не удавалось другим, он поразил меня. Поразил как мужчина, — сделав паузу, Аала улыбнулась шире и свободнее, — Нет, у меня, конечно, были партнеры, но скажем так, я не сильно заботилась серьезными отношениями.

— Оу…

— А он смог добиться расположения моего сердце. И ты не представляешь как.

— Как?

— Сначала, я посчитала что он ко мне клеится, и соответственно каждый раз его отшивала. Иногда радикально. Но этот мазохист не унимался, и в конечном итоге я сама не заметила, как вот мы сидим вместе у костра и болтаем об ордене, о звездах, о детстве. До того момента, я никогда и никому не выговаривалась. Совсем никому, даже своей лучшей подруге. А ему выговорилась. Мне тогда вообще было плохо, там ведь и стресс и то, что я равновесие в силе потеряла, и вообще накипело. А он выслушал, помог мне вернуться к равновесию, и вообще у нас оказалось достаточно много общих интересов чтобы такие посиделки стали постоянными. Ну а когда нас забрали, мы продолжили общаться и вообще ходили в паре. Вот тогда я была счастлива, Вес. Так счастлива, как никогда. И счастье мне это подарил тот, кого я полюбила, а не Сила с достижениями или тем более орден, — короткий вздох. — Так что прежде, чем ставить себе цель, подумай, так ли она тебе нужна?

— А что с ним стало?

— Там… — она помрачнела. — все сложно. Изгнание его из ордена, ряд последовавших конфликтов, я сама чуть дел не наворотила, прямо угрожая одному из мастеров Храма… — Аала сжала кулаки, и спрятала от меня глаза. — Понимаешь, Сарос нес другие взгляды на Силу и орден, они не были плохими или хорошими, они просто были другими, но ордену достаточно и этого. И это его подкосило. Он ценил орден, и хотел доказать правоту. Он что-то нашел на Тайтоне, говорил, что это сможет заставить орден одуматься. Докажет их неправоту. Можно сказать, что это стало его идеей Фикс, доказать свою правду, отстоять её, заставить в нее поверить не словами, но доказательствами. И он покинул систему Тайтон вместе с некоторыми единомышленниками на спящем корабле. Я слышала о славе… о Величии, Вес, таком, о котором никогда не могла и мечтать. Он ведь прекрасно знал, о моих детских мечтах, — чуть наклонившись, я увидела, как по щеке мастера проскочила слеза. — Но он так и не понял, что все, о чем я мечтала у меня уже было. Поэтому извини, но слова о Величии, о силе, о признании… вызывают у меня очень нехорошие… комментарии. Явно не для твоих милых ушек. И на чем я вертела все это, я тоже говорить не буду, — последние слова прозвучали уже с толикой злости.

— А Шейд, он… — сглотнув ставший в горле комок, все-таки спрашиваю. — Он знает?