Тропою тайн

Ее побелевшие от ярости глаза метали молнии, пальцы с длинными острыми ногтями скрючились. Пол был выше Черри на добрых шесть дюймов, но, несмотря на это, ему с трудом удалось утихомирить девчонку. Схватив ее за запястья, он сжал их так, что Черри скорчилась от боли.

— Мисс Ортис, вам придется подождать за дверью, — с тем же неколебимым спокойствием повторил Пол и мрачно добавил: — Вашему сыну очень плохо. Его сердце может остановиться в любую минуту. Понимаете, что это означает?

Черри разом сникла.

— Вы хотите сказать, что он может умереть?

— Вот именно. А мне известно, что вы этого не хотите.

— Нет! — ахнула она и облизнула бескровные потрескавшиеся губы.

— Мы знаем, что вы любите сына, но, постоянно врываясь сюда, наносите ему вред. Если действительно хотите ему помочь, не мешайте нам работать.

Прозрачные глаза Черри налились слезами.

— Я только хотела увидеть его, вот и все… Я же его мать…

Пола вдруг осенило.

— Марта, — окликнул он, — кажется, у нас где-то был «Полароид».

И он обернулся к медсестре, которая стояла у раковины, всем своим видом выражая недовольство. Никакой скандал, устроенный Черри, не мог быть хуже безмолвной ярости Марты Хили. Смерив Пола гневным взглядом, она ушла и через несколько минут вернулась с фотоаппаратом.

Пол взял «Полароид» и направился к инкубатору малыша Ортис, где сфотографировал крохотное существо, в котором с трудом можно было узнать человеческое дитя. Казалось, на квадратике плотной бумаги изображен бельчонок под наркозом. Но когда Пол протянул снимок Черри, она уставилась на него благоговейно, как на херувима с картины Рафаэля.

Пол с сардонической усмешкой наблюдал, как Марта подталкивает к дверям присмиревшую юную мамашу. Он невольно восхищался Черри Ортис, отважно отстаивавшей то, что ей принадлежало.

А если бы он поступил так же, защищая свой брак? Боролся бы за него, вместо того чтобы подвергать бесконечному анализу? Все изменилось с тех пор, как малышка — Пол до сих пор не называл ее по имени — стала одной из величин семейного уравнения. У них с Элли наконец-то могла появиться настоящая семья, о чем они так долго мечтали. Что же останавливало его?

Этого Пол не знал. Возможно, он просто слишком циничен и утомлен. Пол не верил в то, что Элиза останется с ними навсегда. Даже если процесс усыновления пройдет без сучка и задоринки, клочок бумаги не сотрет из памяти время, которое они с Элли провели в разлуке. Их жизнь не телемелодрама, в конце которой мужчина и женщина падают друг к другу в объятия, а изображение на экране медленно гаснет.

«Так ты отказываешься? Ты повинуешься рассудку, приятель? А если для разнообразия хотя бы раз прислушаться к советам сердца? Пока ты мнешься в нерешительности, боясь рискнуть, ты можешь упустить лучшее, что есть в твоей жизни».

Решительно отогнав эти мысли, Пол завершил обход, а затем направился в соседнюю комнату вместе с Брэдом Элкоком, детским ортопедом, чтобы обсудить рентгеновские снимки ребенка, родившегося с дисплазией тазобедренного сустава. К тому времени как консультация с Брэдом закончилась, было уже почти девять, и Пол вдруг вспомнил, что за весь день съел только один пончик.

Он уже собирался идти перекусить в кафетерий, когда его догнала смущенная Марта.

— Пол, я забыла сказать вам… часа два назад звонила ваша жена. Простите, у меня все вылетело из головы.

Он мгновенно насторожился.

— А она объяснила, в чем дело?

— Только просила вас перезвонить ей.

На лице Марты был написан немой вопрос. Пол знал, что насчет будущего его брака по отделению бродят самые разные слухи. Но Марта, солидная замужняя дама с двумя детьми-школьниками, была слишком хорошо воспитана, чтобы совать нос в чужие дела.

Целый год. Даже больше года пролетело с тех пор, как он ушел от Элли. Год взаимного раздражения и обвинений, год, пройденный по разным тропам. Время, за которое трава успела вырасти и увянуть под их ногами.

Чаще, чем хотелось бы Полу, он просыпался посреди ночи, отчаянно тоскуя по Элли и едва сдерживаясь, чтобы не накинуть плащ прямо поверх пижамы, не сбежать вниз и не поспешить к жене на такси.

Ему недоставало запаха, который источала ее подушка, не хватало джина, тоника, табачного дыма и джаза в клубах «Авангард» или «Блюз». Но больше всего ему недоставало при возвращении с работы сознания того, что Элли ждет его в тихом уголке любви, который они называли домом.

— Спасибо, — сказал он Марте.

Но прежде чем Пол добрался до ближайшего телефона, он заметил в дверях отделения женщину с гладкими волосами оттенка меда и широкой ликующей улыбкой, затмевающей свет флуоресцентных ламп. Она прижимала к груди сверток, закутанный в теплое одеяло. Пол сразу почувствовал себя легче, свободнее, словно очутился в люльке Чертова колеса, поднявшейся над землей.

— Серена! — Он бросился к ней, охваченный порывом безрассудной радости. С тех пор как Серена Блэнкеншип побывала в отделении в предыдущий раз, прошло несколько месяцев. Но, видя Серену вместе с Тео, Пол низменно вспоминал о том, что часто забывалось само собой, — что воля Божия не всегда неизменна.