Тропою Толтеков

Они еще успели устроиться в небольшом и относительно приличном двухэтажном отельчике с настоящим мексиканским рестораном внизу, как все небо заволокли тучи и на улице стало стремительно холодать. Спустя пару часов, на город обрушился сильнейший ливень, перемежающийся мокрым снегом. Вся компания собралась внизу и, заказав согревающие напитки, удивленно выглядывала в окна ресторана.

— Откуда ты знал? — шутливо спросил у Костика Толян. Он был свидетелем того, как приятель требовал остановиться в городе. — Ведь в горах, наверно, снег валит!

Костя не стал врать и ответил как можно ближе к истине:

— У меня сон плохой был. Какое-то беспокойство.

— Вот уж точно, "сон в руку". Ладно, крепче сядем на пятые точки и будем проматывать командировочные, — приняв решение, Толян принялся изучать меню, пытаясь разобраться в знакомых и незнакомых названиях блюд местной кухни.

В ресторанчике было уютно, народ, как из местных, так и из пришлых, потихонечку прибывал. Глядя, насколько мокрые и продрогшие люди заходят с улицы, у археологической компании пропала всякая охота выходить в темнеющую промозглость. В углу начали возиться три местных парня в шикарных сомбреро. Вскоре оказалось, что это оркестр, состоящий из пары гитаристов и одного индейского флейтиста. Дальше вечер проходил под сменяющиеся латиноамериканские напевы, которые музыканты от всей своей широкой музыкальной души громко горланили, разгуливая между столиков.

Где-то совсем поздно ночью по ресторану прошел слух, что на перевале что-то произошло. Себастьян проявил интерес и, походив между местных, вернулся с мрачными новостями. В горах прошел сильнейший снегопад, много машин оказалось в кюветах и даже не обошлось без человеческих жертв.

— Да! Если бы не твой «каприз», — удивленно констатировал Себастьян. — Сидели бы мы сейчас где-нибудь в сугробе и то, в лучшем случае, а то и в пропасть сверзиться было недолго.

Хотя погода и наладилась к утру, выехать они смогли только на следующий день. Костя всю дорогу размышлял: "Все три предупреждения сбылись, и сомневаться в реальности сновидения не приходится. Тогда нужно хорошенько запомнить их просьбу. Вот только исполнения ее, видимо, придется ждать всю жизнь". Он временами незаметно прикладывал руку к груди, где на веревочке висел найденный им или, вернее, подаренный индейской богиней, кулон с ее изображением, как бы убеждаясь, что талисман с ним. Правда, девушка из его видения была в тысячу раз красивее, чем этот зеленый майяйский "идеал красоты".

Таким образом, несмотря на скудность официального отчета, он вынес из поездки целый кладезь знаний и впечатлений. Жаль, что поделиться им он ни с кем не мог даже по пьяной лавочке. Единственной отдушиной была Надя, его жена — человек, который ему верил без длинных обоснований и доказательств, просто потому, что знала — такими вещами он с ней шутить не будет. А так, ведь даже проболтайся она кому-нибудь о его истории — все равно сошло бы за несуразную шутку.

ГЛАВА 2. КОНСТАНТИН АЛЕКСЕЕВИЧ

Константин Алексеевич тихонько помешивал чай в стакане. Еще одно утро еще одного длинного дня. Нет, он не жаловался на судьбу. И до сих пор ему не было скучно. Несмотря на свои восемьдесят четыре, он пытался не отстать от чуть ли не галопом убегающего от него прогресса, и по-прежнему интересовался жизнью. Вернее, последние годы заставлял себя интересоваться. Через силу. И дело не в старости. Одно предательство судьбы, которого он не мог простить, произошло три года назад. Событие, после которого он, действительно, долго не мог заставить себя найти причин жить.

Из его жизни ушла та, с которой он прожил невероятное количество лет, и, казалось бы, к которой мог привыкнуть, как к предмету мебели в квартире. Но вышло так, что она стала его вторым я — зеркалом, в котором он находил отражение своих переживаний, мыслей, поступков. Он надеялся… нет, он знал, что сам служил ей таким же отражением, в котором всегда сверяешь свои дела, в котором находишь ответ всем своим вопросам, с которым можешь всегда поделиться соображениями или поспорить, не оглядываясь на условности и приличия. Но сколько он ни заклинал судьбу не дать ей уйти или хотя бы забрать и его с собой, та была неумолима.

После этого в его жизни образовалась зияющая пустота, которая, он знал, уже никогда не зарастет и не заполнится каким-нибудь другим смыслом. Каждый день он с грустью вспоминал: вот сейчас мы с Наденькой пили бы чай вдвоем… а какие ватрушки она пекла… как они гуляли по парку… как растили, а потом встречали в гости детей, внуков и даже правнуков… Не помогла ему индейская богиня, сколько он ее ни просил… Кулон он все же не выбросил, хотя подумывал. Все-таки, видимо, произошло то, что было предписано судьбой, и даже боги, похоже, не всегда всесильны.