Тропы воздуха

В доме не оказалось ни Вана, ни близнецов. Порыскав в окрестностях, я направился в сад. Поплутав среди деревьев, услышал из дальней беседки, заросшей виноградной лозой по самую крышу, голоса. Подошёл я бесшумно. Ван выпытывал у двойняшек положение дел дома.

-- Да деда-то ничего... -- продолжала уже, наверное, даже не с середины, а ближе к концу, Манька.

-- А вот Шон, как узнал, что есть способ с вами поговорить и, возможно, отправиться следом, такой скандал устроил! -- добавил Данька. -- С дедом в хлам разругался, там и битые стёкла были, и стены поломанные, и двери с петель сорванные... вместе с косяком! "Там, -- говорит, -- братья мои! И я туда пойду!"

-- Только его здесь и не хватало, -- проворчал светлый.

-- Кстати, дед признал тебя наследником и ар'Грахом. Князь подтвердил, -- сказала Маня. -- Все документы официальные готовы.

-- Прибил бы деда! -- в сердцах сказал Ван и добавил ещё пару слов.

Они замолчали и я уже думал было показаться на глаза, как услышал голос Мани:

-- Знаешь, а он действительно изменился. Даже внешне.

-- Знаю, -- тяжело уронил Ван. -- Я боюсь теперь даже заглядывать в его душу.

-- Апокалипсис, я тебя, бывало, побаивался, когда тебе башню основательно сносило. Ирдеса -- никогда, -- сказал Маньяк. -- Но теперь... ему же только в глаза глянешь, голос этот холодный услышишь -- уже страшно.

-- Данька, -- помолчав, сказал Ван. -- Это для нас ему пятнадцать. А для него возраст перевалил уже за семь десятков страшных лет. И я не знаю этого изменившегося Ирдеса. Я не знаю, что там случилось. Не понимаю, что с моим младшим братом, который теперь вовсе не младший. Который готов без колебаний убить за обращение "малой". У которого за спиной крылья, что не парить в небе помогают, а к земле тянут. Крылатый, который больше не влюблён в небо -- он его проклял. Я не понимаю. И это страшнее всего...

Меня бросило в жар, а потом в холод. Пришлось опереться рукой о старую, узловатую яблоню -- ноги стали ватными. Уходил тихо, стараясь, чтобы даже листья под ногами не шуршали.

Когда-то мой брат стоял передо мной на коленях, умоляя не бояться его. Теперь я и сам готов повторить то же самое.

-- Яр! -- я заглянул в мастерскую и отвлёк человека от его дела.

-- Чего? -- тот поднял голову, отрывая взгляд от короткой чёрной цепочки с крупными звеньями.

-- У тебя есть чем заняться? Только надолго и чтобы работу тяжёлую.

-- А что случилось? -- со спины бесшумно появилась Роса.

-- Пока ещё ничего, -- сообщил я. -- Роса, скажи, что нужно -- крышу дома починить, картошки накопать тебе, в огороде помочь, погреб новый вырыть?

-- Ты её огород-то видел? -- поперхнулся смешком Яр. -- Он же идеальный!

Припомнив, я признал, что лесник прав. Участок земли, приспособленный под овощи и прочий гарнир, очень ухоженный, сорняки там, кажется, вообще не росли. Странно, ни разу не видел, чтобы она возилась с растущей там флорой. Хм, кажется, я начал вспоминать, что со мной было раньше...

-- Чего это на тебя жажда деятельности напала? -- поинтересовалась женщина.

Вздохнув, я взглянул на неё, стараясь оставаться спокойным, и сказал:

-- Либо ты меня сейчас загрузишь делом, либо я приму боевую ипостась и пойду убивать.

Немного подумав, женщина осторожно сказала:

-- Мне надо одну молодую яблоньку пересадить.

-- Идём, -- согласился я, взяв лопату.

Тоненький ствол деревца никак не намекал на ветвистые, глубокие корни, которые никак нельзя повредить при пересадке. Минут через сорок, замучившись возиться с корневой системой и перепачкавшись в грязи по уши, я обложил трёхэтажными выражениями и дерево, и свою затею. Заодно и брата с Маньяками, из-за которых я здесь вожусь. Замолкнув на полуслове, поднял взгляд.

Светлый спокоен. Слишком спокоен, чтобы это было правдой.

-- Давно стоишь? -- хмуро поинтересовался я, втыкая лопату в землю и выбираясь из ямы.

-- Достаточно, -- глухо отозвался Ван.

Я стоял и молчал, глядя на брата. Хотелось заорать, сказать, что я не такой монстр, как он обо мне думает, что всё ещё его брат и ничто, никакое время, никакой пройденный ад не способны это изменить! Но... что, слова? Пустое... Пустое.

Ван дёрнулся, его повело и он едва устоял. Я бросился к нему не раздумывая, и увидел закушенную от боли губу и побелевшее лицо. Боль, страх, непонимание... И холодное, любопытно-отстранённое, и от того ещё более жуткое желание убивать... на золотой маске лика демона. Я остановился, словно налетев на стену. Спросил, задохнувшись от нахлынувшего ужаса:

-- Апокалипсис?..

Змееволосый демон взглянул сквозь меня, склонив набок голову. Золотые нити обращения обтягивали тело медленно, как-то нерешительно, окрашивая кожу в золото и делая прочнее легированной стали. Медленное, задумчивое шипение:

-- Живые... здесь есть живые... я голоден...

-- Апокалипсис! -- я встал перед золотоликим демоном, преграждая ему путь.