Тропы воздуха

-- Девочка, не всегда возраст измеряется годами. Вы в своей теплице позабыли, что такое кровь и смерть. Сколько бы лет тебе ни было, дитя, ты даже представить не сможешь пропасть прожитого меж нами.

Апокалипсис был серьёзен как никогда. Он не смеялся, не издевался, а констатировал факт. Если бы я не знал этого светлого, решил бы, что он грустит, понимая гораздо больше этой наивной девы. Эдакое вселенское всепонимание и всепрощение, щедро приправленное мудрой печалью. Не-эт, актёр в нём всё же жив и здравствует! Только не ржать, Крылатый!

-- Эти наглые малявки много мнят о себе, спеша жить и не видя дальше собственного носа. Куда им постичь настоящую мудрость бытия и ценность жизни! -- напомнила о себе моя жертва. Ушастый презрительно скривился и выплюнул последнее слово: -- Смертные.

Придержав шагнувшего вперёд брата, беззвучно попросил его мне не мешать. А сам подошёл к своей жертве. Походка, выражение на лице, взгляд, каждое движение -- это искусство игры. Я шёл так, словно был в боевой ипостаси. Хищник. По промелькнувшим в глазах изначального неуверенности и испугу можно было понять, что манёвр удался.

-- Смертный?.. -- и голос лился отравленной патокой сквозь клыки. -- Я смотрел Белой Госпоже в глаза ближе, чем сейчас смотрю в твои, глупое дитя теплиц. Она научила меня танцевать с ней рука об руку, глаза в глаза, научила любить запах чужой крови и не бояться своей. Белая Госпожа дарила мне себя, дарила свои холодные и жаркие поцелуи, а я платил ей чужими жизнями. Жизнь и Смерть -- это два платья одной Леди. И тебе, -- плавный шаг вперёд, чуть поменять выражение лица, -- никогда не понять как на самом деле сладок воздух свободы и жизни! Жалкий выродок бессмертных, у меня смертна даже душа! Я свободен. Мне принадлежит всё небо, я король и почти бог! К моим ногам падут Империи! Ты -- пыль под моей пятой. Вечная пыль... -- и последнее слово плевком в эту наглую рожу!

Что, проняло? Сетевым сленгом -- йа кросавчег! Кто ещё желает это оспорить?!

-- Что это здесь такое крайне интересное происходит, хотел бы я знать? Тайный заговор?

Ледяной голос заставил попятиться мои жертвы. Я лениво обернулся. Какая ярость! И что тебя так разозлило, десятник?

-- Ты испортил мне веселье, Арис! -- состроить обиженную мину.

-- Да неужели? -- Девятый Советник усмехнулся, подходя.

Несколько резких слов, брошенных моим несостоявшимся... нет, до противников не доросли... жертвам, я разобрал лишь частично. Что-то про их моральный облик и недостойное поведение. Спавший с лица парень, решивший со мной поспорить, залепетал в ответ что-то вроде: "Простите, Советник Рейсарх, больше не повторится!".

-- Ты. Мешаешь. Мне развлекаться! -- раздельно повторил я.

-- Полигон сегодня твой! -- сообщил страж.

-- Да не нужен мне твой полигон сегодня, я хочу убить этого недомерка! -- возмутился я, ткнув когтем на кольчужной перчатке в уже совсем бледную жертву.

В удивлении принялся разглядывать "лапу" доспеха. Самые лучшие подарки всегда дарил мне отец! Надо хорошенько покопать, чего он ещё заложил в занятный артефакт, вплавленный в моё предплечье. Шрам уже почти сгладился, браслет превратился в совсем тонкую татуировку, а чем больше он становится частью меня, тем легче управлять артефактом.

-- Убить?.. -- напомнил о себе страж.

Я хитро взглянул на него, убрав "лапу". Принимаешь игру, ушастый? Принимаешь, вижу...

-- Убить! -- совершенно серьёзно подтвердил. -- Этот плевок под моим ботинком посмел оскорбить моё Высочество. Я отправлял на плаху и за меньшее!

-- Что ж... -- страж сделал вид, что задумался, нехотя отступил, обозначил намёк на поклон. -- Эльйин ташшас Ирдес ар'Грах, ты в своём праве, -- страж поглядел на мою жертву и равнодушно оповестил: -- Тебе стоило раньше учиться отвечать за свои слова и действия, Роан.

Короткий приказ Девятого Советника и рядом с жертвой остаётся только одна упрямо поджавшая губки эльфиечка. Приучены слушаться старших, что уже неплохо. И имя Владыки шёпотком пролетело над широкой тропой. Но, по-моему, они не понимают толком, что происходит.

-- Каков он? -- внезапно поинтересовалась упрямая эльфиечка.

-- Кто? -- не понял я.

-- Поцелуй Смерти... -- тихо сказала она.

-- Показать? -- от моей улыбки и взгляда она покраснела до самых кончиков ушей. Невинное, безобидное дитя! Вот где рассадник детсадовских карапузов.

Покраснел, но уже от ярости и этот... как его там... Роан, вроде. О-о, ревность взыграла?

-- Ну что, жертва... прощайся со своей жалкой жизнью. Я дам тебе бесценный дар -- встречу с Белой Госпожой от руки того, кто умеет убивать. Радуйся...

Я говорил и демонстративно медленно растил когти, меняя руку. Медленно менялась она в основном потому, что было тяжело и трансформация отдавалась иглами тупой боли в затылке. Казалось, что кто-то воткнул раскалённый гвоздь в основание черепа и не забывает ковырять. Шаг. Оскал и алый свет глаз. Ну и плевать, что скалюсь я от боли, зато достоверней.