Тропы зверей

— Сразу не сдох – и дальше не сдохнешь. Главное, чтоб на запах свежей крови заражённые не прибежали, а то могут нас обоих схорчить. В общем, двигаться надо! Пойду с нашими новыми друзьями, и с мёртвыми, и с ещё живыми разберусь, и ходу отсюда.

Тщательно перевязав Маньяка, я быстро обшарил муров, скидывая всё, что мне понравится, в вещмешок, снятый со Жмыха. Патроны, спораны и горох меня сейчас не слишком интересовали, их я собирал скорее по привычке. Я надеялся найти у этих уродов спек. Это ведь не только стимулятор, но и первоклассный наркотик, у подобной публики он должен высоко цениться. И, действительно, нашёл. Во внутреннем кармане куртки главаря этой шайки обнаружился металлический футляр от сигары, в который был упакован шприц. Правда, спек был каким–то бледным и с сероватым оттенком.

С главаря же я снял куртку – он, вроде, поздоровее будет, на Маньяка должна подойти. А одежду Маньяка, окровавленную и разрезанную, лучше выбросить.

Пока освобождал толстого урода от куртки, и он, и его пока живые друзья начали подавать признаки жизни. Вот ведь крепкие у них головы! Ведь не прошло и получаса с того момента, как я приложил их по этим головам прикладом. И бил я от души, в полную силу. Но я уже решил, как поступить с пленными, так что пусть приходят в себя – крепость их голов мне сейчас даже на руку.

Стянув им руки найденными у них же пластиковыми хомутами, пока они не совсем оклемались, я подбодрил их пинками и окриками:

— Лежать! Мордой в землю! Не верти башкой! Уткнул харю в землю! – когда мои требования были выполнены, я быстро сходил за остатками окровавленной одежды Маньяка и ещё одним хомутом притянул её к заведённым за спину рукам одного из пленных.

— Так, детишки, вы же сами назвали меня Дедом Морозом. Сейчас мы с вами будем играть в новогодняя игру! Вы будете от меня убегать прямо по дороге, никуда не сворачивая и не оглядываясь. Кто оглянется – умрёт. Кто решит свернуть – умрёт! Чтоб бегать вам было интересней, я поубавлю вам прыти, – с этими словами я рубанул каждого топором по ноге ниже колена, повдоль, оставляя на икре глубокую кровоточащую рану. Раздались сдавленные ругательства, но, что примечательно, повернуться ко мне никто не попробовал, видимо, пинки по лицам и почкам сделали своё дело. – Я дам вам сорок секунд форы, а потом отправлюсь за вами. Кого догоню – умрёт. Кто убежит, тот получит главный приз – жизнь! Вы как раз лежите головами в правильном направлении, на счёт три — поднимаемся и бежим. Раз. Два. Три! Подорвались, уроды!!!

Троица с матами и стонами неуклюже поднялась и, прихрамывая, поспешила по дороге. Я выбрал точку за их ногами и ударил по земле даром Улья. В спины убегающим полетели комья земли и камни.

— Быстрее, уроды! – подбодрил их я и подошёл к Маньяку.

— Ты что, реально за ними бегать будешь? – спросил Маньяк.

— Ага, сейчас всё брошу и побегу! – С сарказмом ответил я. – Делать мне, что ли, нечего? Они свою функцию выполняют, вон за ними даже пятнышки крови на земле остаются. Если кто из заражённых сюда придёт, то за ними отправится, а не за нами. Да и погоню из сектантов, может, запутает. — Говоря всё это, я одел Маньяка в трофейную куртку и принялся навьючивать на себя всё наши пожитки так, чтоб ещё и раненого товарища на плечи погрузить.

Маньяк зашипел от боли, когда я взваливал его на плечи, а я крякнул от натуги:

— Ну и разжился же ты, Маньячелло, на сектантских… харчах! Пулемёт ещё этот… твой… долбаный… — Даже ругаться приходилось с паузами и сдавленно, мне бы сейчас ни один, даже самый отчаянный шерп не позавидовал, а сам я казался себе грузчиком, что в одно лицо по лестнице тащит на спине рояль на двадцатый этаж.

— Да брось ты его на хрен! – просипел Маньяк.

— Здесь нельзя… это след… надо оттащить подальше…

***

Через сорок минут, добредя до небольшой лесной полянки, я аккуратно положил Маньяка на землю и рухнул рядом, дыша как загнанная лошадь. Вряд ли мне удалось пройти много, ходьба по пересечённой местности — по лесу, в данном случае — да ещё и с таким грузом, быстрой просто не может быть. За последние минут десять лес сменился со смешенного на еловый, кустов стало меньше, трава под ногами исчезла, и мне не приходилось продираться через заросли, но мох, расстилавшийся мягким ковром под ногами, глубоко проминался при каждом шаге, и идти стало ещё тяжелей. В результате я совсем выбился из сил.

Отдышавшись немного, я срезал ножом большой пласт мха и положил злосчастный пулемёт в получившееся углубление. Проверил повязки Маньяка — те пропитались кровью. Срезав их, бросил туда же к пулемёту. Кровь из ран Маньяка почти перестала сочиться и это настораживало – у моего друга, конечно, даже по меркам Улья отличная регенерация, но не до такой же степени! Видимо, кровь, уходит внутрь, и это плохо.

— Слушай, Маньяк, я у тех уродов с дороги спек нашёл. Только он стрёмный какой–то, — я показал Маньяку найденный у главаря шайки шприц, — бледный какой–то и сероватый.