Тростниковая птичка

Керимские препараты (а в том, что последний коктейльчик имел искусственное происхождение, я уже не сомневалась) в моем случае давали весьма странные побочные явления. В этот раз организм расщедрился на эйфорию: ощущение счастья было всеобъемлющим, мне хотелось, чтобы весь мир вокруг стал таким же безмятежным и радостным. Несколько портило картину то, что мне никак не удавалось собраться с мыслями, да и для того, чтобы двигаться, приходилось прилагать усилие. Впрочем — проблема с заторможенностью движений решилась крайне просто: Эдвард просто тащил меня за собой, так что мне оставалось только старательно передвигать ноги.

Передо мной открылась очередная дверь, и я, по инерции, шагнула в празднично украшенный зал.

— Ой, мальчики! — восхитилась я громко, когда взгляды воинов, сидящих за столами, устремились в мою сторону, — Какие вы красивые!

По залу прокатился хохот, а Эд сдавленно выругался, на что я погладила его по плечу.

— Не куксись, тебе не идет, — шепнула я и расцвела восхищенной улыбкой, потому что увидела Сая.

Не смотря на то, что в помещении было тепло, на нем была та самая куртка, с пришитыми мною бусинами.

Я надулась — выражение лица Сая, когда он посмотрел на меня, было не слишком радостным, скорее — наоборот. Эдвард отбуксировал меня к свободному креслу рядом с Саем и усадил в него, не позволив мне потрепать Сая по светлым прядям, которым было придано подобие прически.

Словно из ниоткуда возникшие Мист и Терри стали за спинками наших с Саем кресел, причем Мист обеспокоенно переглянулся с главой рода, и положил мне руку на плечо, лишая возможности встать на ноги.

— Красиво как, — доверительным шепотом сообщила я этой троице очевидную, на мой взгляд, вещь, — Как в сказке! — и углядев приближающуюся Юстимию всплеснула руками, — Точно как в сказке! Вот и поверженный дракон!

Взгляд Сая стал обеспокоенным, он наклонился в мою сторону и тихо спросил:

— Соня, что случилось? С тобой все в порядке?

— Побочка, — отмахнулась я, — у ваших препаратов такой странный принцип действия!

Тем временем Юстимия остановилась у нашего стола, подошедший Эдвард передал ей бархатную подушечку, на которую Терри выложил два браслета. Массивный, широкий и золотистый, явно мужской, и тоненький и очень аккуратный ажурный, рассчитанный на женскую руку.

Я хотела было пошутить, но Мист сжал мне плечо, и я передумала.

Сайгон легко поднялся с кресла и опустился передо мной на одно колено, обхватив мою кисть своими ладонями.

— Вау! — тихонько восхитилась я, не сумев смолчать.

— Помолчи, пожалуйста, — рассержено шепнул Сай, — ты меня сбиваешь!

— Да пожалуйста! — обиженно надулась я.

И тут Сай заговорил. Эйфория позволяла наслаждаться звучанием его голоса, различать обертона, но, к сожалению, не позволяла уловить смысл произносимых фраз. Что-то о том, что он принимает мой выбор, что он обязуется то и это, будет охранять и беречь, в горе и радости и прочую чепуху, которую так любят создатели дневных сериалов. Я не хихикала лишь потому, что голос Сая будоражил до головокружения.

Наконец Сай отпустил мою многострадальную руку и встал с колен. Эдвард за спиной Юстимии ощутимо напрягся, но та протянула подушечку с браслетами Сайгону.

— Это угодно Праматери, — как будто через силу выговорила Юстимия, Эд расслабился, а Сай заботливо уложил браслеты в вышитый мешочек, переданный ему Терри.

Воины, молчавшие все это время, восторженно взревели, послышались смешки, выкрики, начались обычные разговоры. Эдвард принял из рук одного из неприметных прислужников высокий, богато отделанный серебряный кубок, передал его Старшей Дочери, а та, в свою очередь, передала его Саю, все еще стоящему на ногах. Тот отсалютовал бокалом и сделал из него несколько глотков, потом наклонился ко мне, протягивая кубок.

— Сай, ты уверен? — слабо попыталась сопротивляться я.

Тогда Сай цепко обхватил ладонью мой затылок, так, что я не могла отодвинуться, а другой прижал к губам кубок, вынуждая меня пить, пока, наконец, бокал не опустел. Потом он перевернул кубок ножкой вверх, показывая, что он пуст, и по залу прокатилась вторая волна смеха, хлопков, свиста и выкриков. А у меня наконец-то закружилась голова и появилось чувство невесомости. Нет, я не боялась, что меня отравили — слишком сложная многоходовка. Сай вполне мог оставить меня в Нашере, избавиться по дороге, или сообщить кому следует о том, что я не керимка, но он не сделал ничего подобного. Хотя… это было до моей выходки с бусинами, но я верила, почему-то верила, что он может злиться, бушевать, ненавидеть меня, но никогда не причинит мне зла. Юстимия с Эдвардом же так давно играют в свою игру, что мое отравление дало бы каждому из противников не просто козырную карту, а всесильного Джокера, дарующего окончательную и бесповоротную победу над соперником.

— Как ты себя чувствуешь? — рядом со мной возникла не просто Юстимия, а Старшая Дочь родового Храма Праматери, что называется "при исполнении"

— Голова… кружится, — слова давались мне с трудом, в горле пересохло.