Тростниковая птичка

  Я проснулась, захлебываясь криком, чувствуя, что меня бьет озноб, а по щекам текут слезы. И Сай, мой живой, горячий Сай, обнял меня, прижал к себе и стал гладить по голове, а я цеплялась за него и все спрашивала: 'Я же успела? Я же правда успела вернуться?' 'Да, да', - баюкал меня Сай. Теплый. Живой. Мой.

21

 Сайгон почему-то решил, что лучший способ борьбы с кошмарами - это плотный обед. Я не имела ничего против - пары ложек хлопьев, которые мне едва удалось впихнуть в себя утром, организму было недостаточно. Поэтому я сосредоточенно ела, прикидывая, что можно предпринять, чтобы Тару никто не смог сманить - готовила она божественно. Сай сидел напротив, держал вилку на весу и смотрел на меня. Каждый раз, когда я поднимала глаза, и выразительно смотрела на него в ответ, он, будто очнувшись, принимался за еду, но стоило мне снова сосредоточиться на собственной тарелке, как мой муж впадал в созерцательное настроение.

  - Сай!

  - Ммм?

  - Ты просмотришь во мне дырку!

  - Прости. Ничего не могу с собой поделать.

  - Тогда хотя бы попробуй совместить этот процесс с принятием пищи.

  Наш разговор прервал дверной звонок.

  - Я никого не жду, - выразительно посмотрела я на Сая, - а ты?

  - Можешь поверить, я не назначал встреч на сегодняшний вечер... Как-то даже и в мыслях не было, - покачал головой он, - да и вряд ли нас кто-то сейчас решится потревожить.

  - А давай не будем открывать? - предложила я заговорщицким тоном.

  В дверь снова позвонили. Сай вздохнул:

  - Очень заманчивое предложение. Ужасно жаль, что оно не осуществимо.

  Муж пошел открывать дверь, я же торопливо принялась за обед: мой опыт подсказывал, что неожиданные визиты могут нести с собой любые неприятности. Так и вышло - я услышала, что в холле завязался разговор, потом поняла, что Сай повысил голос, бросила вилку - и побежала выяснять, что же происходит. В холле обнаружился злой Сай, совершенно спокойная храмовница Юстимия, и обеспокоенный Эд.

  Сай, увидев меня, мгновенно переместился, и задвинул меня к себе за спину.

  - Я не позволю ей войти в Храм! Раз я нужен на этой крастовой церемонии прощания - я буду тами и выполню свой долг! Но Соня останется дома.

  Я закатила глаза. Он опять делал это - решал за меня.

  - Ты никуда не пойдешь один! - возмутилась я, и для верности уперла руки в бока, хотя это никому не было видно, - Имей в виду, если ты не возьмешь меня с собой, я просто не выпущу тебя из дома, так и знай!

  Сай глухо выругался, повернулся ко мне, схватил за плечи и легонечко встряхнул:

  - Соня, послушай меня! Это не игрушки - тебе опасно находиться в Храме! Просто поверь! Мы там бессильны, я не смогу защитить тебя если что-то пойдет не так.

  Молчавшая до этого Юстимия прошла к дивану, и устроилась на нем уставшей, нахохлившейся, черной птицей.

  - Сайгон, - устало сказала она,- если бы я хотела смерти твоей землянки - поверь, она бы не дожила до свадьбы.

  - Но как?! - вырвалось у Эда раньше, чем он успел взять себя в руки.

  Юстимия молча выудила из складок одежды мини-бук, очень похожий на тот, что жил теперь у Мии, и покрутила его в воздухе.

  - Информация, Эд, информация. Кто владеет информацией - владеет миром. - Она спрятала бук, и вздохнула, - Мне кажется, что я столько раз доказывала лояльность к твоей семье, Эд, что ты мог бы для разнообразия начать доверять мне. Но я готова гарантировать Сонину неприкосновенность - мне нужны в Храме вы все, включая ваших гостей из внешних миров. Некоторые слова стоит произносить только в проверенных местах. Мы должны отдать дань памяти Найны, ибо даже те, кто не заслуживали уважения в жизни, заслуживают уважения к своей смерти. Кроме того - трудно найти более удобный повод...

  Я долго всматривалась в жрицу. Как назло - в памяти всплыла Мунирская ярмарка, и безумная бакычу-апа, что так напугала меня в тот день.

  - Я поеду. - кивнула я Юстимии, наконец приняв решение, - Не могу же я упустить возможность поучаствовать в подобном фарсе.

  И побежала наверх, чтобы переодется соответственно случаю. Сайгон поднялся следом.

  - Ты уверена? - он сердился, и это было заметно.

  - Нет, - призналась я, - но и сидеть, сложа руки, опасаясь невидимой и непонятной опасности, я больше не могу.