Тростниковая птичка

  Я дотянулась до пластиковой фляги, сделала еще несколько глотков, и поняла, что именно вода усугубляет ситуацию. Сознание поплыло, последнее, что я помню, это моя попытка объяснить Саю что он "вполне себе ничего", погладив его при этом по щеке. А дальше началось царство полусна - полуяви, в котором никогда нельзя понять, что происходит на самом деле, а что - в твоей голове. Я тонула в песках, пугалась паровозного гудка, отчаянно звала маму, потом появлялся отец, у которого почему-то были светлые волосы, он гладил меня по голове, говорил, что все будет хорошо, и тут же становился Саем и все мое тело плавилось то ли от нескромных прикосновений его рук, то ли от температуры, и снова меня качал океан, даря блаженную прохладу, и зовя меня по имени. Я пыталась объяснить папе, что я застряла на Кериме и хочу домой, паровозу - что он редкостная сволочь и плод моего воображения, Саю - что он несколько торопит события, хотя я, в общем-то, не то, чтобы и против, но не при Мисте же за рулем, а океану - что я его люблю. Слова давались с трудом, потому что мне было ужасно смешно, и я принималась хихикать в самый неподходящий момент. Наконец в океане установился штиль, я нашарила папину ладонь и выдавив: "не уходи!" сумела провалиться в сон.

  Пробуждение принесло с собой горький привкус стыда и полный комплект физических ощущений "утра после вчерашнего". Отличить алкогольно-температурный бред от событий, которые происходили на самом деле, было практически невозможно, поэтому я только мысленно застонала: это же надо же было выставиться полной дурой при первой же подвернувшейся возможности! Да еще и при свидетеле!

  Надежда на то, что мне все приснилось, а на самом деле мы вели себя как благовоспитанные выпускники Сайдорской монастырской школы, рухнула сразу же, когда я выяснила, что лежу, завернутая в простыню поверх нижнего белья. Но вот что именно происходило вчера и насколько далеко все зашло... На этот вопрос у меня не было ответа.

  Я застонала уже вслух, и тут же пожалела об этом. С переднего пассажирского сиденья, разложенного в лежак, поднялся и пробрался ко мне Сайгон.

  - Соня, как вы себя чувствуете? - склонился он надо мной, и крепкая, прохладная ладонь легла на мой лоб.

  Смотреть на него было жутко стыдно: память, пасующая при оценке реальности вчерашних событий, однако, сохранила парочку весьма двусмысленных снов с участием светловолосого командира. И они были... весьма вдохновляющими.

  - Не очень, - наконец выдавила я из себя. Смотреть на Сая было просто невозможно. Я судорожно огляделась, пытаясь найти нейтральную тему, и, заметив, что водительское сидение не разложено, осторожно уточнила: - А разве Мист не ночевал с нами?

  - Нет, мы решили, что нет необходимости и его лишать нормальной кровати, - Сай улыбнулся уголками губ.

  Итак, эту ночь мы провели вдвоем в машине, я проснулась полуодетой, и, судя по степени опьянения и оставшимся в памяти снам, я вполне могла сделать или наговорить что-нибудь... ой мааааааааама, как же это все неловко вышло.

  Проснувшаяся Птичка была слабой и бледной, но держалась молодцом, только почему-то старательно избегала моего взгляда. Практически сразу после нашего пробуждения в машину заглянул Джеремайя сын Джозефа, наш полевой доктор и радостно объявил, что обнаружил в походной аптечке упаковку стрип-тестов на антитела к степной лихорадке. Птичка безропотно позволила уколоть себе палец и выдавить каплю крови на мембрану тест-полоски, которая окрасилась в ярко-малиновый цвет. Док сверился с упаковкой и подтвердил, что у Птички "Первичное заражение. Острая форма". Мы с подошедшим чуть ранее Мистом дружно выдохнули, Джер же радовался результату, как ребенок подаркам на День Именования. Совершенно вымотавшись за ночь я не хотел тратить силы на выговор, но, с нескрываемым удовольствием, приказал провести полную и подробную инвентаризацию аптечной укладки, и доложить обо всех обнаруженных неучтенных "счастливых находках" Терренсу не позднее заката. Приказ весьма взбодрил дока и гарантировано отвлек его от попыток "собрать подробный анамнез для статьи в один журнальчик". Соня попросилась обратно в автобус, док, поколебался, но дал добро. Мист решительно отправил меня приводить себя в порядок, заявив, что с орг. вопросами справится сам, так что когда я вернулся в машину, о том, что происходило этой ночью, ничего уже не напоминало.