Троцкий

Съ Л. Кронштейномъ я познакомился зимой 1800-го года. Я былъ тогда студентомъ кіенекаго унпнерептета п пріхалъ пъ Нпколаеиъ па Рождественскія каникулы.

Вт. Николаев жилъ тогда популярный среди ради-калыіо-соцізлистнческоіі молодежи Францъ НІвпговскій, чехъ по національности, садошіикъ но профессіи. Онъ снималъ нъ аренду садъ, при которомъ былъ жалкій нолураз-иаліішпійся домишко. Въ пемт. ютился Францъ (какъ вс его знали по имени) со своимъ младшимъ братомъ, ученикомъ реальнаго училища.

Францъ принадлежалъ къ разряду тхъ радушныхъ людей, къ которымъ при нерпой встрч уже невольно питаешь глубокую симпатію и чувствуешь себя съ нимъ такъ, какъ будто знакомъ и друженъ съ нимъ очень, очень давно.

Оти черты характера н радикальный образъ мыслей Франца естественно привлекали къ нему ту часть молодежи, которая не могла довольствоваться картами, попойками п другими подобными понятіями, единственно нстрчавгапмн одобреніе царской полиціи, зорко слдившей за поведеніемъ молодого поколнія.

Немудрено, что. при такихъ условіяхъ, домикъ при саді; Франца сдлался сборнымъ пунктомъ для отой молодежи, принялъ характеръ незатйливаго “салона”, куда, какъ мотыльки на огонь, собиралась радпкальио-соціаліістпче-ская молодежь, которая, за отсутствіемъ общественнаго дла, тмъ боле охотно любпла поболтать на общественныя темы и вела нескончаемые горячіе споры о томъ, возможенъ ли въ Россіи капитализмъ, суждено ли ей (Россіи) въ своемъ развитіи пойти по пути Западной Европы, плп ей уготованы особые пути, минуя злокозненный капитализмъ.

Сторонникп перваго взгляда называли себя ' марксистами” и составляли то ядро, изъ котораго впослдствіи развилась соціальдемократическая партія; сторонники второго взгляда называли себя “народниками” и образовали впослдствіи партію соціалистовъ-революціонеровъ.

Собранія этп носили самый невинный характеръ. Въ нихъ не было ничего планомрнаго, преднамреннаго плп клонящагося къ “ниспроверженію”. Ходили туда, какъ въ клубъ, гд вс чувствовалп себя хорошо, уютно и непринужденно. Времяпрепровожденіе далеко не ограничивалось одними спорами на указанныя серьезныя темы; тамъ веселились, дурачились, встрчали Новый Годъ и т. п.

Въ город садъ Франца, благодаря этимъ таинственнымъ собраніямъ, пользовался страшной репутаціей; его считали центромъ всякпхъ ужаснйшихъ политическихъ заговоровъ.

Жандармское Управленіе, въ своей прозорливости не далеко ушедшее отъ средняго обывателя, тоже очень косо посматривало на этотъ садъ и зорко за нимъ слдпло.

Братъ Франца кончалъ реальное училище, и къ нему ходилъ его товарищъ по училищу, 18-тп лтній юноша, уже тогда обращавшій на себя вниманіе всхъ посщавшихъ Франца свопми выдающимися способностями п талантливостью. Этотъ юноша былъ Лева Бронштейнъ.

Когда я былъ введенъ въ “салонъ” Франца, я только что прочелъ недавно вышедшую книгу Бельтова¹) “Къ вопросу о развитіи монпстпческаго взгляда на исторію”, и ршилъ, что я марксистъ.

Александра Соколовская, впослдствіи жена Бронштейна-Троцкаго, узнавъ, что я марксистъ, чрезвычайно обрадовалась, неожиданно нашедшп союзника. До этого она была единственной марксисткой во всемъ саду, п ей на себ приходилось выносить всю тяжесть нападеній со стороны всхъ завсегдатаевъ сада, начиная съ самого Франца, самаго старшаго изъ всхъ насъ (ему было лтъ 28-30) и кончая самимъ молодимъ — Бронштейномъ. Вс они причисляли себя къ народникамъ и рьяно накидывались на Соколонскую, какъ на марксистку.

Положеніе Соколовской было гІ;мъ боле трудное, что ігі. зтнхъ словесныхъ схнаткахъ Ій пі)иходнлось опираться почти исключительно на весьма скудную нелегальную литературу, которую было очень трудно доставать; иногда приходилось пользоваться рукописными, подчасъ безграмотными списками. Изъ легальныхъ книгъ — книга II. Отрунс²) “Критическія замтки объ экономическомъ развитіи Россіи” и вышеупомянутая книга Ьольтопа только что появились.

Противники же Гоко.юнской имли къ споимъ услугамъ обильную и солидную легальную литературу: Николая —она, И. В., Карена, Михайловскаго и т. д. Разнымъ смлымъ и ршительнымъ спорщикомъ былъ Лева Бронштейнъ. Заране предвидя побду, онъ обдавалъ противника своимъ безжалостнымъ сарказмомъ.

Ему казалось, что по устами говоритъ сама непреоборимая и неумолимая логика. Интонаціей и всей манерой спора, онъ какъ бы говорилъ упрямому противнику о безполезности борьбы противъ неотразимой силы желзныхъ силлогизмовъ.